— …зря ты эту деваху решил оставить, поверь, ничего хорошего ждать от нее не стоит. Дело, конечно, твое, господин, но не могу я молчать.
— А придется, Иннара, — тихо раздалось.
Второй голос принадлежал разноглазому. А первый? К сожалению, Эллис застыла, не дойдя до порога несколько шагов, вздрогнула от услышанной фразы, явно примерила ее на себя, и не дала мне возможности увидеть ту, недовольную. К счастью, зубрилка недолго колебалась, решилась, вошла в кухню и доложила:
— Простите… господин Рутхел, я все сделала…
Я смогла бесшумно приблизиться, затаиться за выступом и немного выглянуть. Ага, присутствовали трое: разноглазый, скромница и старуха вполне опрятной внешности. Еще одна сумасшедшая? Хотя нет, здесь стоит не забывать о разнице между душевнобольным и человеком, чья психика подверглась обработке. Старухе явно нравится Эллис, вон как тепло ей улыбается. О ком же негативно высказывалась? Обо мне?
— И как она? — Поинтересовался Рутхел.
— Сегодня не пожелала разговаривать, — скромно ответила девушка, с сожалением в голосе, — и, по-моему… нет, неважно.
— Говори, — мягко потребовал разноглазый.
— Это действительно не важно… прости…
Старая служанка отставила в сторону начищенный котелок, хмыкнула. Арвелл, развалившийся в кресле, кивнул и указал на место подле себя.
— Голодна? Поешь? — Спросила старуха.
— Да, спасибо, — Эллис опустилась на краешек табуретки.
— И тебя, господин, тоже накормлю, — фыркнула Иннара, помешивая что-то в котле, облизываемом языками пламени, — я не напомню, так вообще есть перестанешь. Никакой самоорганизации.
— Перестань, — поморщился Арвелл.
— Перестану, — недовольно проворчала Иннара, — когда жену достойную найдешь, что будет глядеть в оба. Я вот умру, кто о тебе заботиться будет? Сам ведь себе даже кусок хлеба маслом намазать не сможешь, не то чтобы что-то приготовить. Или я не права?
Старуха — мать? Нет, не вяжется. Служанка? А вот это уже более подходит.
Зазвенели тарелки, встрепенулись белые крылья салфеток, легли поверх блестящие столовые приборы. Иннара умело разлила ароматное, щекочущее обоняние, варево, сама опустилась по другую сторону от мужчины.
— Ешьте, ешьте, оба. Для кого готовила?
И, подавая пример, приступила к трапезе.
Если служанка, то почему садится за один стол с хозяином? Вернее, почему хозяин ест с прислугой?
Нет, какая-то определенно ненормальная семейка.
— Опять старый дурень опаздывает, — промычала старуха с набитым ртом, прожевала, — невесть где шатается. Сам виноват, будет есть холодное.
— А кто это? — Робко спросила девушка.