— Сегодня зайдёт Пенелопа, — сказал Клаус-Иосиф и поморщился.
Танечка поджала губы:
— А кто это?
— Ну-у, это моя сердечная боль, — неожиданно покраснел сын.
— А раньше ты не мог предупредить? — сварливо поинтересовалась Танечка, ведь мамой быть очень занятно.
— Вот так ты всегда, ма! — поморщился Клаус-Иосиф и махнул рукой.
— Да приводи хоть пять Пенелоп! — разрешила Танечка и улыбнулась.
— Я перестаю узнавать тебя, ма, — обрадовался сын и вздохнул.
— Иосиф! — строго спросила сына Танечка. — Два магазина и эта квартира — вся наша собственность? Так?
Клаус-Иосиф удивлённо взглянул на мать.
— Я снова перестаю узнавать тебя, ма, — сказал он и надолго замолчал. — Ты опять бросила принимать витамины?
Танечка про себя фыркнула и повторила вопрос:
— Я вчера заходила в шляпный магазин дважды — утром и в обед, там был один лишь продавец. А где же был ты всё это время, сынок?
— В баре.
— Ты пил, сынок? — округлила глаза Танечка на пивной живот Клауса-Иосифа, удивляясь, зачем она завела этот разговор. Наверное, ей просто захотелось отвлечься от своих несбыточных грёз.
— В нашем баре…
— В нашем?!
— Я работал в нашем баре «Токийская лошадь», — сказал сын, всё подозрительнее поглядывая на мать. — Что с тобой, ма?
— Я пойду туда, поработаю, — объявила Танечка уже на пороге. — Завтра.
— А сегодня, не хочешь! — подал ей руку Иосиф. — Я тебя отвезу!
— А далеко?
— Увидишь…
— Ма, не позорь меня больше, — сказал ей сын на следующее утро, когда Танечка проснулась и спустилась пить кофе.
— А что, сынок? — спросила Танечка, которая ничего про вчерашний день не помнила.
Клаус-Иосиф положил рядом с её чашкой пакет с витаминами и покачал головой.
— Ты вчера набухалась, ма, — наконец сказал он. — И отплясывала, как матрос! — Клаус-Иосиф поморщился. — Раньше ты пила тихо, ма.
— Я?.. Пила тихо? — покраснела Татьяна Андреевна. — Когда я пила тихо?..
— До России, мам, — Клаус говорил, не снимая зеркальных очков, и вдруг снял их. — Видеть тебя не могу! — И вышел из кухни. — Ты разочаровала нас! Меня и Пенелопу! Зачем ты пела там? Ма-ма…
— Какая ещё Пенелопа?.. Я — пела? — проворчала Танечка, разглядывая незнакомую кухню. — Где я, собственно?.. Сынок!
И вышла на улицу.
— Этот волшебный город Амстердам, — прогудела ей шарманка на углу, и Танечка кое-что вспомнила. Но не всё.
Мимо магазина шляп медленно прошёл седой господин Ольсен.
— А где ваша мама? — с улыбкой спросил он грустного толстяка.
— Наелась клонированных помидоров и сидит отдыхает, — сказал Клаус-Иосиф и снова прикрыл покрасневшие глаза очками.
Рыжая Пенелопа в огромных веснушках только что объявила ему, что с такой свекровью ей ввек не ужиться! Её-то мама — не такая.