Наконец, осенью 1497 года Иван III сделал выбор, объявив о том, что намерен торжественно венчать внука на царство. Узнав об этом, сторонники Василия решились на отчаянный шаг. Возник заговор неких «безрассудных молодых людей» во главе с боярским сыном Владимиром Гусевым, которые уговорили Василия бежать из Москвы в Вологду и захватить хранившуюся там казну, чтобы оттуда начать борьбу за престол. Тем временем другие заговорщики должны были убить Дмитрия-внука. Ходили слухи, что за этими людьми стояла великая княгиня Софья и что к ней приходили какие-то «лихие бабы с зельем». Узнав о заговоре, великий князь пришел в неистовую ярость. Все заговорщики были схвачены и казнены. «Лихих баб» утопили в Москве-реке. С этого времени, как пишет летописец, Иван III «стал беречься жены», видимо, допуская, что она может отравить его самого. Во дворце еще более сгустилась атмосфера подозрительности и лютой ненависти враждующих группировок.
4 февраля в Успенском соборе состоялось первое в русской истории «венчание на царство». По велению государя митрополит Симон возложил на четырнадцатилетнего Дмитрия мономаховы бармы и шапку. Незадолго до коронации на великокняжеской печати впервые появился двуглавый орел. Елена Волошанка запечатлела момент своего торжества. По ее рисунку и под ее доглядом лучшие мастерицы-вышивальщицы вышили знаменитую пелену, изображающую торжественный выход Ивана III со всем семейством во время коронации 1498 года. На ней изображены сам великий князь, его сын Василий и внук Дмитрий, тогдашний наследник престола. Себя Елена поместила в центре композиции, рядом с митрополитом, потеснив даже самого государя.
В лагере еретиков царило ликование. Все складывалось наилучшим образом. Великий князь отдалился от жены, зато питает явную слабость к молодой снохе и души не чает в своем внуке. Он ничего не предпринимает без совета с братьями Курицыными, а также с Патрикеевыми и Ряполовским. Во главе Русской православной церкви поставлен вполне управляемый митрополит Симон. Льстивые толпы придворных спешат засвидетельствовать свою преданность юному престолонаследнику.
Эта эйфория, вероятно, притупила бдительность партии Елены Волошанки, допустившей грубый кадровый просчет. Еретики не смогли воспрепятствовать двум вроде бы не самым важным, а на самом деле, ключевым назначениям. Придворным врачом Ивана III стал уже знакомый нам по геннадиевому кружку Николай Булев, принадлежавший к партии Софьи Палеолог, а духовником великого князя стал единомышленник Иосифа Волоцкого игумен Андроникова монастыря Митрофаний.