Он помогал беженцам, вынужденным оставить Испанию. Причем помощь его принимает иногда довольно странные и даже забавные формы. Весной 1939 года в Париже организована выставка картин испанских художников, которые вынуждены были оставить свою страну и бежать за границу. Пикассо, явившийся на выставку, останавливается вдруг перед одной картиной, производящей совершенно жалкое впечатление, она напоминает увеличенную открытку; Пикассо покупает ее за весьма недурную цену. Другу, который был в тог день с ним и очень удивился такому поступку, Пикассо объяснил, что эту картину больше просто никто бы не купил. Гордость автора картины не поддается описанию.
Но, закончив «Гернику», Пикассо не избавился от мучений, терзавших его во время долгих недель работы. Он продолжает думать об ужасах Герники, рисуя кошмарные сцены, не включенные им в картину. Он с сожалением расстается с этой темой, его преследуют изображения плачущих женщин.
В этих изображениях все чаще проступает лицо рыдающей Доры Маар. Она очень чувствительна и вместе с тем сдержанна, впадает в крайности и остерегается своих неистовых порывов. Эти двое, обладающие одинаковым вулканическим темпераментом, в своей интимной жизни нередко переживают минуты, в которые чувствуют друг в друге врага. Пикассо подчас испытывает что-то вроде глухого гнева, понимая, что его покорили. Однако Дора Маар чувствует, что не имеет над ним реальной власти, и его ужасный взгляд, устремленный на нее, остается трезвым и ясным, несмотря на все ее очарование. Она также подвержена внезапным приступам гнева, у нее бывают приступы отчаяния и ужасной тоски, в которых проявляется ее славянский темперамент. Но далее искаженное гневом и обезображенное рыданиями лицо любимой женщины кажется Пикассо еще более притягательным. Он смотрит на нее как человек, охваченный головокружением на краю пропасти. Она рыдает, рот у нее открыт и становится почти квадратным, обнажая десны, видны зубы, заостренный язык и небо, ее брови похожи на колосья, она зажмуривает глаза, пылающие гневом, слезы стекают по щекам, уже опухшим от плача. Платок напрасно утирает слезы, они все равно продолжают течь. Отчаяние только усиливается, потому что она знает, что за ней наблюдают. Но Дора Маар — тоже художница, поэтому ей понятен двоякий смысл эмоций, с одной стороны переживаемых, с другой — наблюдаемых со стороны. А потом она видит их воплощение в картине.
Пикассо пишет ее даже в состоянии крайнего гнева, когда все злое, что есть в ней, выходит наружу. Эта тема достигает вершины в картине, написанной в октябре 1937 года (коллекция Роланда Пероуза, Лондон). Неистовые краски создают как бы звуковой фон рыданий. Молодая женщина сидит в ярко-крас-ном кресле, вся отдавшись своему отчаянию; она од era так, как будто пришла с визитом, в красной шляпке, к которой приколот василек. Эти платья и шляпки, которые так подходят его элегантной модели, Пикассо изобретает сам, проявляя чрезвычайную заботу о мелочах, составляющих контраст беспорядочности человеческих фигур. Эти маленькие сложные шляпки появляются на картинах Пикассо как раз тогда, когда на них проходит мода и Дора Маар перестает их носить. Ее брови приподнимаются, лоб перерезает глубокая складка, глазницы принимают форму продолговатых чашек, глаза в полном соответствии с распространенным народным выражением, вылезают из орбит. Крупные слезы стекают по щекам, по носу, видимому в профиль на лице, развернутом на три четверти, рот перекошен, зубы раздирают носовой платок, стараясь заглушить вопль, поднимающийся изнутри.