Шесть лет…
От этих сладостных прикосновений ей захотелось расплакаться.
В отличие от лорда Малкастера он не давал воли рукам. Поцелуй не был требовательным. Мадам Венна закрыла глаза, чувствуя, как нежность его влажных губ опускается теплой волной по ее телу вниз, к самым коленям.
С тихим вздохом ее уста открылись навстречу его ищущим губам. Никогда еще поцелуй так не согревал ее и не напоминал о том, сколько холода в ней скопилось. Такой поцелуй мог кого угодно, даже такого циника, как она, заставить поверить в любовь.
Когда лорд Сэйнтхилл отстранился, сердце ее сжалось от ощущения потери.
Конечно, все ее чувства были в этот миг написаны у нее на лице. Чуть наклонив голову, мадам Венна ослепительно улыбнулась.
— Некоторые навыки с годами только оттачиваются, не так ли? — Она легонько прикоснулась к губам, чтобы он правильно ее понял.
Но он не улыбнулся в ответ — наоборот, с серьезным видом всматривался в ее лицо.
— У меня было много возможностей потренироваться.
— А я пожинаю плоды? Как же мне повезло! — Рука ее упала, она кивнула в сторону двери. — Я вас уже и так слишком задержала, да и меня дела ждут.
Мадам Венна успела дойти до двери, прежде чем лорд Сэйнтхилл заговорил:
— Я так и не ответил на ваш вопрос.
Она обернулась.
— Это не имеет значения, милорд. Я решила, что вы правы. Обойдемся ложью. От правды одни неприятности.
Этот поцелуй стал для Сэйнта потрясением.
Хотела мадам Венна это признать или нет, но ее тянуло к нему. Время заставило его поставить под сомнение свои воспоминания о той единственной ночи страсти, которая у них была. Воспоминания о предшествующем флирте и о дружбе не сохранились, потому что он был слишком груб тогда.
Слишком нетерпелив.
Сначала он решил, что испугал ее, но позже понял, что это не так. Мадам Венна была женщиной опытной, выжившей и преуспевшей в опасном мире торговли плотью и грехом. Мало что могло так на нее подействовать и мало кто.
«Но я смог», — подумал он.
Сэйнт успокаивал себя этой мыслью. Это, несомненно, указывало на то, что он ей небезразличен. Ему было под силу нарушить ее душевный покой, и он намеревался воспользоваться этим своим качеством с выгодой для себя.
Вместо того чтобы явиться на следующий же вечер, Сэйнт намеренно не показывался в «Золотой жемчужине» несколько дней. Он полагал, что этим дает ей возможность убедить себя в том, что она неуязвима для его чар. Что она сможет противиться ему и взаимному влечению, которое они оба отрицали.
Вот только сам Сэйнт перестал ему противиться.
Мысли об этой женщине преследовали его шесть долгих лет. Настало время что-то с этим делать. Он подозревал, что, когда снова соблазнит ее и когда их обоюдное вожделение будет удовлетворено, его одержимость восхитительной, хоть и странной хозяйкой борделя сойдет на нет.