Отыграв все, когда-либо написанные «Безумным миром» песни, я, не произнося ни слова, подошла к чехлу и стала убирать гитару.
— Эй, а может еще Дженис сыграем? — попросил в микрофон Шейн, его голос срывался.
Когда я подняла к нему лицо, все в студии затихли.
— На самом деле, не чувствую, что в моем сердце сейчас есть то, чем делиться, Шейн.
Я вышла из студии, не оглядываясь. Открыла телефон, нажала на иконку Леа и стала ждать, когда она ответит по рабочему телефону.
— Привет, девочка!
— Привет, Леа. Ты после работы занята? — спросила я.
— Ничего не планировала. Что у тебя на уме?
— Я подумала о вечере Клуба Ненавистниц Парней, ты за? — сказала я.
— Что произошло? — тон ее голоса стал серьезным.
— Я зашла к Шейну, а он оказался с девушкой из группы «Vixen4» — объяснила я.
— Что ты подразумеваешь, говоря, ОКАЗАЛСЯ С? — завопила она.
— Что именно? Что видела его надевающим футболку на любимую тобой грудь, в то время, как она шла за ним без таковой на себе. — Я услышала, как Леа ахнула на другом конце телефона. — Да, на ней были лишь малюсенькие трусики, — вздохнула я.
— Поверить НЕ могу! — закричала она еще громче.
К моменту, когда я дошла до нашей двери, она стала обзывать его всеми известными непристойными словами, и, поскольку это была Леа, многие из них я впервые услышала. На ужин мы решили сходить в «Бузер», потому что я знала точно, что «Vixen4» выступают в клубе на Вест-Сайде, и все парни собирались туда, о да, еще я надеялась, что и Райан будет у барной стойки.
Бросив гитару на диван, я совершила набег на холодильник, достав оттуда первую попавшуюся вещь, оказавшуюся замороженным полуфабрикатом. Умывшись, я переоделась для пробежки, накинула толстовку и открыла дверь, решив побегать. Леа не вернется домой, как минимум, еще часа три, а наедине с собой и мыслями о Шейне я не останусь.
Шейн стоял за дверью, и, конечно же, одетый для пробежки. В животе затрепетало.
— Да, я так и думал, что ты готова к пробежке, — сказал он.
— А подумал ты так, потому что… — подсказала я, закрывая дверь.
— Потому что ты зла на меня, а когда ты сердита — бегаешь. Это помогает тебе думать, очищает голову.
— Ты слишком высокого мнения о себе, Шейн Макстон, если думаешь или чувствуешь, что я зла на тебя. — Я начала растягиваться, наблюдая за его выражением лица.
— Нет, детка. Ты думаешь обо мне. Ты зла на меня и, Грейс, ты хочешь меня также чертовски сильно, как и я тебя.
— Хватит бредить, Шейн, вот теперь мне действительно надо побегать.
И я побежала, а он следом, позволяя набрать темп. После чего догнал и стал бежать рядом, в одном ритме со мной. Мы два часа наворачивали круги вокруг Центрального Парка, затем, сбросив пар, побрели к моей квартире.