Виктора и Шурика прямо на этом «уазике» увезли в отделение. А мы с Хобычем поехали следом на «запорожце» Кузьмича. Потом я стоял перед отделением милиции и надеялся, что Толику и впрямь удастся договориться и замять это дело. И на этот раз Хобыч не оплошал.
Старший лейтенант Анисимов, спрятав пятьсот рублей в задний карман, заявил, что готов поверить в то, что ни у Шурика, ни тем более у Виктора, действительно, и в мыслях не было покушаться на представителей закона, если только ему пояснят, как отчитаться перед начальством за разбитый маяк? Однако Хобыч, который целых три года проучился на втором курсе Московского автодорожного института, взялся решить и эту проблему. Он подробно изложил свою версию, но участкового она не устроила.
— Это бред, — коротко буркнул он, — такого быть не может.
— Ладно, — кивнул Толик, будто бы согласившись с мнением милиционера, и включил настольную лампу.
— Это еще зачем? — недовольно проворчал Анисимов.
— Пускай погорит, — убедительно ответил Толик и достал бутылку водки. — Давай выпьем пока.
— Не откажусь, — торжественно объявил участковый, как будто кто-либо в этом сомневался.
Они выпили, отдышались и некоторое время сидели молча.
— Ну?! — нарушил паузу Анисимов.
Хобыч в ответ поднял указательный палец, а потом, видимо, решив, что старшему лейтенанту милиции пальцем указывать негоже, помахал ладонью, давая понять, что коней торопить ни к чему, все равно Виктор с Шуриком никуда из «обезьянника» не денутся и спешить, стало быть, некуда. Они еще немного посидели молча, а затем Толик аккуратно дотронулся до лампочки.
— Горячая, — констатировал он.
— А ты думал как? — пожал плечами Анисимов.
— Плюнь на нее! — тихо, но повелительно попросил Хобыч.
— Чево? — грозно повел бровью участковый.
— Плюнь, говорю, — настойчиво повторил Толик.
— Ну, на, — согласился милиционер и харкнул на лампочку.
Лампочка взорвалась.
Участковый вздрогнул и несколько секунд смотрел на осколки, а потом перевел взгляд на Хобыча и широко улыбнулся. Он протянул руку и, обняв Толика за шею, притянул через стол к себе, одновременно поддавшись сам вперед, они прижались друг к другу щеками, а потом Анисимов по-отечески похлопал Хобыча своей ручищей и сказал:
— Люблю умных людей, люблю.
— Ну вот, видишь! — торжествовал Толик.
Участковый встал, открыл дверь и гаркнул в коридор:
— Петров! Рыжего и москаля выпусти!
Они выпили с Хобычем еще по одной, затем попрощались сердечно, и Толик отправился следом за Шуриком и Виктором на улицу, где мы с Кузьмичом их поджидали, а Анисимов сел составлять рапорт. Он подробно написал о том, как они с сержантом Клычко, подъезжая к деревне на служебном «уазике», спугнули стаю ворон, и нечистоплотные птицы обделали проблесковый маяк, и тот от контраста температур взорвался. «Хорошо, что летающих коров не бывает!» — хотел написать он в конце, но, подумав, что и сам умников не любит, а уж начальство — тем более, решил отказаться от литературных изысков.