За разговорами мы прикончили первую бутылочку и съели все, что Тимофевна приготовила к нашему приезду.
— Чем же мне еще вас угостить? — всплеснула она руками. — А давайте-ка яишенку с колбасой пожарю. Вот только яйца надоть из-под кур снять. А вы по саду покамест прогулялись бы. Посмотрите, бассейн какой там Серенька выкопал.
— Давайте-ка я за яйцами схожу в курятник, — вызвался Хобыч.
— Да ты уж в прошлый раз за свиньей сходил, хватит с нас приключений! — закричал Шурик.
— А ты, Коля, — обратилась Тимофевна к Василичу, — принеси-ка огурчиков свежих из теплицы и, на вот ключи от подвала, банку с солеными огурчиками тоже прихвати.
Я с Тимофевной остался в доме, помочь ей со стола убрать, а все остальные отправились на улицу: Хобыч — в курятник яйца из-под кур снимать, Борька с Василичем за огурцами, Аркаша — бассейн посмотреть, а Шурик, проскочив мимо загона с Аргоном, вышел за калитку поздороваться с маячившим за забором Кузьмичем.
Я перетаскал всю грязную посуду на террасу, а Тимофевна тем временем молоток с гвоздями искала — оконные рамы заколотить, чтобы ночью никакой дезертир к нам не забрался со своим боекомплектом. Я пытался отговорить Тимофевну от этой затеи, но безуспешно. Она принялась заколачивать окна, а я решил выйти на улицу и прогуляться по саду, но в этот момент в дом влетел Хобыч с такой поспешностью, как будто обворованные куры клевали его в задницу. Я еле успел отскочить в сторону, а то б он раздавил об меня пакет с яйцами.
— Ты чего? — удивился я.
— Да ничего, — ответил Хобыч.
Пожав плечами, я вышел за дверь, оказался на крыльце и увидел Аргона, сидевшего по эту, а не по ту сторону металлической сетки. На несколько мгновений я оцепенел и молча смотрел на овчарку. Я не мог различить собачьих глаз, но чувствовал, что и пес смотрит на меня. Он тоже застыл, видимо, от изумления: не ожидал, что кто-нибудь осмелится высунуться на улицу после того, как ему удалось сорваться с цепи и вырваться на свободу. Первым паузу нарушил Аргон: он свирепо зарычал и бросился в мою сторону. Я быстро ретировался и едва успел захлопнуть дверь перед клацающей клыками пастью.
А Хобычу хоть бы хны! Смотрю, он на кухне, как ни в чем не бывало, яйца выкладывает. Я как заору на него:
— Толик! Черт побери!
— Что случилось, Михалыч? Ты чего кричишь? — невозмутимо спросил он.
— Что случилось?! — возмутился я. — А то ты не знаешь? Стоишь тут, яйца свои пересчитываешь!
— А что мне делать? — опять переспросил он, и его невозмутимое выражение лица сменила плутовская улыбка.
— Ну, конечно, можно подумать, что ничего не произошло! Да я по твоей хитрой роже вижу — ты все знаешь!