Я сделал так, как она предложила, положил письмо в клетку, глубоко вздохнул и нажал кнопку. Наша «последняя надежда» плавно растаяла в воздухе.
— Что ж, — пробормотала Вика. — Осталось ждать и уповать на чудо…
«А ведь раньше, чем это чудо произойдет, мы сдохнем с голода!» — мрачно подумал я, а вслух неожиданно воскликнул:
— Кретин! Господи, какой же я кретин!
— Наконец-то ты это понял, — хмыкнула Вика в ответ на мое самокритичное заявление.
— Надо было написать, чтобы они сразу же послали миниприбор назад и прислали нам пожрать! — объяснил я.
— Черт побери! — откликнулась Вика. Вид у нее был такой, словно она обнаружила, что ее лотерейный билет на единицу отличается от выигрышного. — Ведь и я об этом не подумала. А можно было гонять клетку туда-сюда до тех пор, пока нас не вытащили бы отсюда.
— Идиот! Дурак! Господи, какой же я дурак! — продолжал я самобичевание.
Вика подошла ко мне и положила руки мне на плечи:
— Перестань, — произнесла она, глядя мне прямо в глаза. — Теперь поздно и нечего себя проклинать.
От прикосновения ее рук я успокоился. Вика смотрела на меня спокойными зелеными с черными зрачками глазами.
— Ты прелесть, — прошептал я и обнял ее.
— И вот еще что, — добавила Вика, пропустив мои слова мимо ушей, — нам нужно прекратить ругаться, иначе мы изведем друг друга. Давай постараемся больше не ссориться.
— Я — за, — ответил я и осторожно поцеловал ее в губы.
— Значит, договорились? — спросила Вика, не обратив внимания на мой поцелуй.
— Окей, — бодро откликнулся я и наклонился, чтобы еще раз поцеловать ее, но Вика отстранилась и сказала:
— Хватит.
Она проговорила это так строго, что я подумал, будто действительно хватит, взял ее за руку и произнес:
— Извини, я больше не буду. Правда.
Вика сжала мою руку и примирительно ответила:
— Останемся просто друзьями.
До конца дня мы болтали на отвлеченные темы, пару раз даже смеялись над анекдотами. Но не знаю как Вику, а меня все время мучила одна и та же мысль: неужели так и сидеть сложа руки и ждать чуда?!
Спать мы легли в палатке. Вика не стала прятаться на ночь в «жигуленке», считая, что вопрос о наших отношениях решен окончательно в пользу бескорыстной дружбы и нет больше нужды принимать специальные меры, дабы огородиться от поползновений с моей стороны. К тому же в машине спать было неудобно и воняло бензином.
Я долго не мог заснуть, думая об одном: что делать? И в тот момент, когда, словно осознав бесплодность тяжкой работы серого вещества, я начал засыпать, меня осенило. Я вспомнил, как Вика-1 радостно сообщила мне и Жене-1, что мы находимся на помойке. И как Женя-1 заключил, что, где бы мы ни находились, ясно одно: мы не мешаем окружающим нас термитам и поэтому они нас не трогают.