- Хуёво, товарищи солдаты, очень хуёво! Вместо перекура будете бегать по плацу!
С улицы раздалась песня, исполняемая приглушёнными голосами. Я посмотрел в окно, и увидел, как по плацу строем, гуськом бегут солдаты в противогазах и поют строевую песню. А рядом ходит сержант. Для полного антуража ему не хватало хлыста… Муссолини, Гитлер – любой человек в здравом уме знает этих людей, как великих злодеев в истории. В Российской армейской действительности для фашизма созданы идеальные условия, дающие отличные ростки, а иногда и урожай, в виде таких ублюдосержантов…
Кто-то из класса, увидев, засмеялся.
- Баранов! – рявкнул сержант, - Хули ты, сука, ржёшь? Весело тебе?!
- Нет, - проблеял он.
- Вставать надо, сука, когда с тобой командир разговаривает!
Тот подскочил. Встал по стойке «смирно».
- Хули ты вылупился, Баранов? Упор лёжа – принять! Делай раз!.. Делай два!.. Раз!.. Два!.. Раз!.. Два!.. Жопу, жопу выше подними! Раз!.. Два!.. Раз!.. Два!.. Встать!
Весь красный после отжимания, Баранов поднялся.
- Ты, Баранов, меня раздражаешь? Ты знаешь об этом?!
Тот молчал.
- Знаешь?!!
- Так точно!
- Кто ты есть?! Ты никто! Ты – дерьмо! Понял меня?! Что ты умеешь?! Что ты знаешь?! Ты ёбаная душара! Ты никто! В школе учился?
- Так точно!
- Расскажи мне стихотворение «Парус».
В ответ тишина.
- Не знаешь? Ты ни хуя не знаешь! Где ты учился?
- В училище, на механика.
Сержант что-то нарисовал на доске.
- Расскажи мне, что это? Принцип работы двигателя! Что молчишь?! Не знаешь?!! Так какого хуя ты ржёшь, когда плакать тебе надо! Садись!
После обеда я вместе с будущим сменщиком сержанта отправился изучать оборудование.
А вечером сержант подошёл ко мне, и спросил:
- Мне сказали, ты на гитаре умеешь играть?
- Да, - ответил я, так и не привыкший к дебильно-уставному «так точно».
- Пошли! Гитару возьми, - скомандовал он, и мы вошли в класс.
- Сыграй что-нибудь, – попросил он.
Я сыграл первое, что мне пришло в голову: после мелодичного гитарного перебора в качестве вступления, исполнил великую песню Led zeppelin “Stairway to heaven”. Десять минут он слушал меня не прерываясь.
- Твою мать, - в сердцах воскликнул он, - чего ты мне сразу не сказал! Это просто охуенно!
На следующее утро меня вызвали на выход с вещами. Я собрал пожитки в вещмешок и двинулся в комнату, где помимо меня сидели ещё девять человек. Нам сообщили, что отправляют в командировку на месяц в Выборг. Я и предположить не мог, какая это окажется жопа…
Довольно весело мы добирались на электричке. Долго ждали на остановке автобус в Выборге. Уставшие, топали пешком. Добрались. Военная часть напоминала руины разрушенного города: потрескавшиеся, полуразрушенные здания с выцветшей, облупленной, жёлтого цвета, краской. Нас построили перед штабом, где зам командира части сказал, что они только формируются (раньше на этом месте была другая часть), работы очень много, казарма ещё не оборудована, и мы какое-то время будем жить в помещении с прапорщиками. На ужин мы опоздали. Нас повели к месту обитания. Внутри всё было ещё хуже, чем снаружи. В узкой комнате, с обсыпавшейся штукатуркой, стояли кровати с матрасом без постельного белья. На бетонном полу валялись горы мусора. В прогнивших от старости рамах, частично были выбиты стёкла. В соседней комнате, чуть получше, обитали прапорщики. Один из них зашёл к нам, и вкратце описал обстановку. Предупредил, что наш призыв здесь самый младший, а дембеля здесь очень крутые и свирепые. Очень скоро мы в этом убедились сами…