– Есть в нем что-то детское, – пробормотал он.
Брайон издал усмешку-урчание и еще крепче прижал его к себе. Обнял Тревиса и поднял высоко в воздух зарождавшегося вечера, крутя при этом тело своего «взрослого», позволяя Тревису обозревать «Грамерси-парк» вверх тормашками. Тревис заметил надменную особу, которая, позвякивая драгоценностями, выгуливала мини-шнауцера на крыше мира. Потом Брайон ловко опустил его и, в последний раз влажно чмокнув в лоб, осторожно поставил на ноги.
– Да не волнуйся ты так, – увещевал Тревиса Брайон. – Уверен, Карин нервничает не меньше твоего. И ей тоже не нравится слово «свидание». А теперь пошли – нам надо поторапливаться, чтобы успеть вовремя.
Километрах в шести оттуда, на северной стороне двадцатых улиц, Карин, той самой, с кем Тревису предстояло вечером «свидание», действительно было не по себе. Она чуть не решилась все отменить. Карин познакомилась с Тревисом пару недель назад, на дегустации вин, устроенной ее подругой Ариадной. Это было чистой воды снобистское мероприятие – Ариадне не терпелось похвастаться своей коллекцией вин, а также новой квартирой-лофтом, в которой помещалась и студия, в Сохо; Карин еще подумала, что в такой большой студии запросто смогли бы разместиться Огюст Роден, Генри Мур и Дэмиен Херст, вместе взятые, при этом не мешая друг другу и не путая инструменты и материалы. Словом, пустая трата полезной площади – особенно если учесть, что сама Ариадна была художником-миниатюристом.
Друзья Ариадны по большей части косили под богему – такой тип людей весьма распространен в «артистических» районах вроде Сохо, Гринич-Виллидж, Трайбеки и их окрестностях; эти ребята строили из себя подобие бедных студентов из «интеллектуальных» парижских кварталов на левобережье Сены, а сами жили на доходы от траншей ценных бумаг компании «Америкэн телефон энд телеграф». Они вечно планировали устраивать какие-то выставки, издавать какие-то книги и журналы, что-то снимать или строить – но никогда ничего не выставляли, не издавали, не снимали и не строили. На одной из Ариадниных вечеринок такой вот полубезумный юноша с собранными в косичку волосами даже сообщил Карин, что собирается «презентовать презентацию».
– В смысле? – вежливо переспросила Карин.
– Ну, вроде как, чтобы понять, что мне надо.
– А когда ты поймешь, что тебе надо, – что тогда?
– А? Ч-черт, я даже… словом, посмотрим, надо ли оно мне будет или нет.
Услыхав такие примитивные суждения, Карин поспешно ретировалась. Позднее она не без удовольствия заметила, что юношу с косичкой, мертвецки пьяного и что-то нечленораздельно бормотавшего слюнявым ртом, уносил его собственный эмот.