Подруга не слишком грациозно вывалилась наружу. Мне предлагалось последовать ее примеру, что я и сделала, бросив прощальный взгляд на Анатолия, ибо окружающая обстановка, мягко говоря, слегка пугала.
Сверяясь с бумажкой и внятно матерясь, Лизка, подобно ледоколу «Ленин», прокладывала путь к дому номер тринадцать по улице Стахановцев.
— Вот ведь… Привел господь родиться на такой родине… — бубнила Лизавета в недолгих паузах между идиоматическими выражениями. Она старательно обошла храпящую тетку, зажав нос двумя пальчиками: — Фу, как воняет!
— Дым отечества, — обреченно поддакнула я. Лизка тут же язвительно отмахнулась:
— Ага. Тот самый дым, который «сладок и приятен», но слегка заколебал, честно говоря. Чегой-то, Витка, в последнее время мне страшно хочется жить по-человечески.
— Это потому, что в последнее время ты только этим и занимаешься: особняк, «Мерседесы», джакузи… Гляди, подруга, привыкнешь.
— А что в этом плохого?
— Ничего. Просто… как бы это сказать…
— Говори, чего уж там!
— Не слишком обольщайся. Чем выше поднимаешься, тем больнее падать.
— Я не собираюсь падать, я собираюсь нормально жить.
— Поживешь еще. Вот только с делами разберемся и махнем в Турцию. Ты, между прочим, обещала. А у меня и денежки кое-какие от бывшего шефа сохранились.
— Ну, ты и жучила! — ахнула Лизавета.
— Я не жучила, я экономная, — поправила я подругу, слегка обидевшись.
Барак с бесовским номером тринадцать мало чем отличался от других: такой же деревянный двухэтажный сарай с грязными стеклами микроскопических окошек, больше похожих на бойницы. Правда, было одно отличие — подъездная дверь отсутствовала совсем, и в темном проеме угадывалось начато хлипкой лестницы.
— Ворота в ад, — я невольно поежилась, с опаской заглядывая в темноту коридора. — Хорошо, хоть Анатолий неподалеку пасется…
Водитель в самом деле с независимым видом следовал в полусотне метров. Он очень убедительно изображал усердие в деле изучения закоулков родины, но глазки его напряженно следили за нашими с Лизаветой перемещениями.
Пристальное внимание со стороны постороннего, в общем-то, человека неожиданно разозлило подругу:
— Я не догоняю, Витка, этот уголовник — шофер или шпион? Чего он пасет нас, как овечек неразумных? Чего вынюхивает?
— Думаю, Джон снабдил его соответствующими инструкциями, — я едва заметно повела плечами. Меня-то как раз присутствие Анатолия если не радовало, то уж в какой-то мере успокаивало. Однако прозвище «уголовник», данное шоферу Лизкой, не понравилось, и я сочла возможным малость обидеться.
— Почему это он уголовник? — недовольна проворчала я.