— Да не бойся ты, — усмехнулась баба Шура. — заметив мое сумеречное состояние, — худого не пожелаю.
— Но… откуда вы… про шефа… — пролепетала я.
— Ведунья я, знахарка, — спокойно пояснила старушка. — Травками лечу, заговорами. Наши-то, деревенские, меня побаиваются, редко приходят. По болезни разве что…
— А будущее тоже можете?
— Могу, только редко это делаю. В основном, чтобы беду отвести. Так что не спрашивай, когда замуж выйдешь, — строго сказала баба Шура. — Что вам следовало знать, я сказала вчера. Не послушаетесь — дело ваше. А теперь ступай, буди подругу. Молока вам дам, и уходите с богом.
Полчаса спустя мы с Лизаветой покидали добрую бабушку. В дорогу она дала нам литровую банку с каким-то отваром вместо обещанного молока, сопроводив туманным намеком «Пригодится». Лизка хотела было его вылить, едва хлипкая избенка скрылась из виду, но я пресекла неразумный порыв подруги и бережно упаковала драгоценную ношу в свой и без того не легкий рюкзак. После утреннего разговора я прониклась к бабе Шуре безграничным доверием, а в ответ на Лизаветино ворчание и упреки все в том же мракобесии веско произнесла:
— Раз баба Шура сказала пригодится, значит, так оно и будет. И вообще следовало бы прислушаться к советам бабули, как-никак она ведунья.
— Ну, вот! Вчера была ведьмой, от которой ты сама хотела бежать сломя голову в ночную тьму, а сегодня она уже добрая фея, и ее надо слушаться. Ты уж будь добра, Виталия, определись! — недовольно проворчала подруга. Она не выспалась, была голодна, так как кружка травяного чая для ее могучего организма — все равно что молекула в просторах Вселенной, а потому пребывала в дурном настроении.
Я вкратце изложила Лизавете недавний разговор с бабой Шурой, в особенности упирала на то, что она не только знает о моих проблемах на работе, но и о предстоящем увольнении Ашота Акоповича. Внимательно меня выслушав, Лизка сокрушенно вздохнула:
— И какой дурак сказал, что ты умная? Бабке я вчера за ужином сама поведала о твоих несчастьях. Ты, вероятно, была так напугана, что начало разговора пропустила мимо ушей. Зато, наслушавшись рассказов о Киселях, запаниковала. Эх, Витка, Витка…
Признаюсь, я сперва обалдела, но тут же испытала горькое чувство разочарования. Выходит, баба Шура все знала и просто посмеялась надо мной? Теперь понятно, почему она не стала говорить о перспективах моего замужества.
Чувствовать себя облапошенной какой-то темной деревенской старухой не слишком приятно, поэтому я разозлилась не на шутку: ах так?! Ну, погоди, горбунья, назло попрусь в пещеры, и ничего со мной не случится!