Семь божков несчастья (Раевская) - страница 45

— Витка! — сатанея, завопила подруга.

— Все, все, все, молчу, — я прикусила губу, чтобы снова не рассмеяться, и завела машину.

Всю дорогу до антикварного магазина Лизавета сердито хмурила брови, а порой даже ругалась. Успокоилась она только войдя в магазин.

Бывать в заведениях подобного рода до сегодняшнего дня мне не доводилось, потому как коллекционером старинных безделушек не являюсь, да и цены на эту старину, судя по информации в СМИ, такие, что моей жизни не хватило бы, чтобы заработать на какую-нибудь невзрачную вещицу.

Хоть я и догадывалась, какие здесь цены, все равно безмерно удивилась, когда увидела четырех-, пяти-, а то и шестизначные числа.

— Неужели есть такие дураки, которые здесь что-то покупают? — прошептала я в самое ухо Лизавете. Говорить громко я побоялась — кто ж в музеях говорит во весь голос?

— А то! Полно таких! — воскликнула подруга.

На звук откуда-то появился солидный дядька лет пятидесяти в безупречно сшитом костюме-тройке. Даже мне, человеку неискушенному, было понятно — костюмчик этот стоит ох как недешево.

— Добрый день! Ицхак Соломонович Зильберштейн, — представился дядечка и сложил мясистые губы в приветливую улыбку. — Чем могу быть полезен столь очаровательным гостьям?

Хоть Ицхак Соломонович и улыбался, но глаза его оставались серьезными и цепко ощупывали нас с Лизаветой. Очень скоро антиквар сосредоточил свое внимание исключительно на подруге, посчитав, вероятно, мою персону незначительной и не вызывающей интереса.

— Елизавета Петровна, — несколько жеманно произнесла Лизка, протягивая Ицхаку руку. Тот с достоинством прикоснулся к ней губами и не преминул заметить:

— Императрица!

Я громко фыркнула, тут же смутилась и принялась внимательно изучать узорчатый паркет под ногами. Тоже, наверное, старинный.

— Господин Зильберштейн, — к моему удивлению, трудную фамилию антиквара Лизка выговорила с первой попытки, — мы бы хотели получить консультацию специалиста по поводу одной вещицы…

— С удовольствием вас проконсультирую, Елизавета Петровна. Что за вещица?

— Нэцке.

— Нэцке? Любопытно! И что, она, по-вашему, представляет какую-то ценность? — в глазах антиквара мелькнул алчный огонек.

— Несомненно! — Я бы на месте Лизаветы не была столь категорична, потому как лично у меня ценность статуэтки вызывала определенные сомнения, но, как говорится, «жираф большой, ему видней».

— Что ж… Прошу! — Ицхак Соломонович сделал приглашающий жест рукой.

За витриной с посудой обнаружилась небольшая дверь, которую не сразу и заметишь. Антиквар открыл ее, и мы очутились в просторном кабинете, обставленном с капиталистической роскошью. Хозяин кабинета уселся в кресло, обитое пурпурным бархатом с золочеными вензелями дома Романовых. Нам были предложены не такие роскошные сидячие места — всего лишь полукресла красного дерева с гнутыми резными ножками и ситцевой обивкой в веселеньких цветочках.