– Официально нашу деятельность финансирует Министерство здравоохранения ЕС. Оно предоставляет корабли, персонал, оказывает военную помощь в отлове субъектов, а если военных в распоряжении нет, оплачивает услуги частных наемников, таких как «Имписи». Ну, знаете – «гиены». Они тоже обходятся недешево.
Государственного финансирования из Америки мы вообще не получаем. Я смотрел дебаты в вашем конгрессе по парламентскому телеканалу. Помню, здорово меня позабавило, когда тот сенатор попытался открыто выступить в поддержку государственного финансирования. Его после того случая вроде задвинули куда-то в департамент национальной похоронной службы.
Ирония в том, что основная часть денег поступает к нам как раз из Америки, от частных лиц и благотворительных организаций. Ваш [имя вымарано по причинам юридического характера] основал фонд, который дал десяткам ваших соотечественников возможность воспользоваться нашими услугами. Нам необходим каждый доллар, каждый кубинский песо, если хотите. Сейчас лишь деньги и имеют значение.
Поимка субъектов трудна и опасна, очень опасна, но этот этап работы относительно дешев. Подготовка – вот на что утекает львиная доля средств. Недостаточно просто найти субъекта нужного роста, комплекции, пола, с более или менее подходящими чертами лица. – Кирстед качает головой. – Настоящая работа начинается уже после того, как он оказывается в нашем распоряжении.
Волосы необходимо вымыть, остричь, возможно, перекрасить. Чаще всего основные черты лица приходится реконструировать, а то и вовсе создавать с нуля. У нас тут трудятся лучшие специалисты из Европы и Америки. Большинство из них работает за фиксированную плату или даже на общественных началах, но некоторые хорошо понимают, сколько стоит их талант, и требуют оплаты чуть ли не посекундно. Талантливые, черти.
Спускаемся на палубу E. Проход на эту уже закрыт тяжелой металлической дверью и охраняется двумя крепкого вида вооруженными мужчинами. Кирстед что-то говорит им по-датски. Мужчины кивают в ответ и устремляют взоры на меня.
– Вынужден извиниться, – говорит Кирстед. – Не я тут выдумываю правила.
Предъявляю паспорта – американский и Европейского Союза, – заверенную копию договора и письмо-согласие с печатью Министерства психического здоровья ЕС. Караульные внимательно изучают документы, даже просвечивают их довоенными ультрафиолетовыми лампами, затем кивают мне и открывают дверь. Мы с Кирстедом проходим в искусственно освещенный коридор. Воздух здесь неподвижен, без запаха и до крайности сухой. Слышно мерное жужжание то ли нескольких маленьких, то ли одного очень большого и мощного осушителя воздуха. По обе стороны тянутся ряды тяжелых стальных дверей с электронными замками, возле каждой из которых висит предупреждение на нескольких языках о запрете доступа посторонним лицам. Кирстед немного понижает голос: