— А вам не обязательно понимать правила, чтобы быть пешкой.
«Пешками зачастую жертвуют ради того, чтобы заполучить более ценные фигуры». От этой мысли у Кейт внутри все похолодело.
— Так что же? Может, вы все-таки поговорите с Генрихом?
— Он не станет меня слушать. Сколько раз вам повторять?
— Кто не рискует, тот не выигрывает.
— Это утверждение главным образом справедливо в отношении ратного дела. Сейчас же речь идет о моей жизни.
— Жизни, которую вы, если не одумаетесь, проведете в Шотландии. Мне кажется, вам стоило бы выйти замуж за англичанина. И уверяю вас: я ни в чем не уступаю шотландскому чурбану.
— Мою руку уже обещали другому. Давайте оставим этот разговор, пока помолвка еще не расторгнута.
— Обещали — и кому! Данбару, подумать только! Господь Всемогущий, я уже готов поверить, что вы и сами хотите выйти за него замуж!
— В данный момент, сэр, я хочу лишь одного: чтобы меня оставили в покое.
Кейт уже подобрала полы своего платья, собираясь удалиться. Это был бы эффектный уход возмущенной дамы под шелест шлейфа, но…
Уйти ей не позволили: цепкие пальцы впились Кейт в плечо и швырнули ее к ближайшей стене. Девушка ударилась головой, и у нее перед глазами сверкнули молнии. Не успела она прийти в себя, как Трилборн прижался к ней всем телом, перекрыв доступ кислорода. Самым непозволительным образом прижимаясь к ее бедрам и груди, он заломил ей руки за голову, причем тонкие косточки запястий едва не хрустнули под его свирепым напором. Он хотел поцеловать ее в губы…
Леди Кэтрин вывернулась, избегая его влажного алчущего рта.
— Отпустите! — воскликнула она, содрогаясь от отвращения.
— Вы уверены? — нагло поинтересовался Трилборн.
Кейт почувствовала, как к ее животу прислоняется что-то твердое, какой-то бугор, отделенный от нее тонкой тканью лосин. Она попыталась задрать колено, но Трилборн успел отклониться — и колено задело лишь его бедро, после чего его нога оказалась между ее ног. Стиснув оба запястья Кейт одной рукой, другой он принялся щупать ее грудь, сотрясаясь от сладострастия.
Леди Кэтрин была вне себя от ярости и омерзения. Потеряв всякую рассудительность, она повернула голову и впилась ему зубами в шею.
Наглец отпрянул, сыпля ругательствами. На какое-то мгновение Кейт снова была свободна, снова могла дышать.
Взявшись за горло, Трилборн изумленно уставился на окровавленную ладонь. Когда изумление сменилось гневом, его рука сжалась в кулак. Размахнувшись, он отвесил Кейт пощечину. Бедняга упала, запутавшись в собственных юбках. Удар о каменный пол был настолько силен, что из глаз брызнули слезы.