— Я же не знал тогда, что вы в опасности.
— А еще вы не знали, что с помощью меня сможете насолить заклятому врагу.
— А вы бы предпочли выйти за него? Если вы мне откажете, такой вариант не исключен. Если вы вырветесь из этого замка, Генриху придется отдать вашу долю земель монастырю, а он, по-моему, совсем не хочет так ими распорядиться.
От ужаса в горле у Кейт встал ком.
— Вы же знаете, что это не так.
— Значит, вы боитесь, что я погибну? Старуха с косой рано или поздно наведывается ко всем. А мы, между тем, делаем все, что можем.
— Но разве вы не понимаете, что Трилборн может вас убить? Месть и предательство — они всегда где-то рядом, только дай им знак. И если вы бросите вызов проклятию, они вас настигнут.
— Они могут настичь меня, даже если я буду чтить ваше проклятие, как слово Божие. Не лучше ли попытаться успеть насладиться жизнью?
— Но вы не можете!
— Не могу?
Его глаза выражали какую-то неведомую силу. Но Кейт все-таки не отвела взгляда.
— Нет… Никогда.
— Ну ладно, — сказал Росс, улыбнувшись одними губами. — Как вам будет угодно.
— Пообещайте, что не отступите от своего слова.
— Довольно, миледи, прошу вас. — Он покачал головой. — Нам снова пора петь.
* * *
Рождественское полено было такой ширины, что четверо не смогли бы его обхватить. В конце концов, оно должно было непрерывно гореть целых двенадцать праздничных дней. Вот только, когда оно горело, в главной зале становилось невыносимо жарко. Когда Кейт с сестрой отправились переодеваться к полуночной мессе, Росс вышел на улицу. Окна Гринвичского дворца выходили на Темзу и судоверфь, что покоилась в углублении в излучине реки. Днем отсюда открывался весьма живописный вид, но ночью рассмотреть было возможно лишь сверкающие огоньки фонарей, похожие на булавочные головки из чистого золота. У берега река была спокойной, и корабли проплывали тут крайне редко.
Росс спустился по проторенной дорожке, петлявшей среди голых конских каштанов, иной раз прижимавшейся к каменной стене и кончавшейся у самой кромки воды. Река словно звала его своим тихим плеском. К нему тут же беззвучно приблизилась пара черных лебедей, практически невидимая в ночи: только в глазах их отражалось зарево от спящего замка. Росс присел на корточки и протянул птицам ладонь, но те, заметив, что корма на ней не было, сразу уплыли прочь. Он улыбнулся.
Стало немного теплее, но воздух все равно сохранял прохладу и влажность. Ветерок, овевавший его разгоряченное лицо, был настолько свеж, что Росс не обращал внимания на запахи гнилых водорослей, испражнений и ила, которые ветерок нес с собой. Нарвав у берега сухого камыша, Росс смастерил простенькую флейту и сыграл на ней мелодию, которая нередко провожала в бой мужчин в килтах, с тяжелыми орудиями на плечах.