Те обстоятельства, о которых Вам доложит ген. Гришин-Алмазов, указывают на необходимость нам рассчитывать только на свои русские силы. Союзники близки к повторению знакомых нам чудес русской жизни <.. .> Роль “Политического совещания” в Париже и его политика для меня не вполне ясны. И поэтому никакого признания этого совещания с моей стороны не было. Официальные сношения ведутся исключительно с Сазоновым, который считается представителем Главнокомандующего Вооруженными силами Юга России. С ним Маклаков и Гире. Участие Львова и Чайковского приемлемо.
Французское командование на Юге России оправдывало свой ложный шаг (Одесса) одобрением “русского правительства в Париже”. Отнюдь не признаю и считаю полным недоразумением. Полагаю, что француз не понял роли совещания.
В данное время получаем широкую помощь снабжением от англичан и широкое противодействие со стороны французов. Но все это менее важно, чем наше соединение, которого жду с величайшим нетерпением<.. .> Главное, — призывал Деникин, — не останавливаться на Волге, а бить дальше по сердцу большевизма — Москве... Поляки будут делать свое дело, что же касается Юденича, он готов и не замедлит ударить на Петроград».
Когда эти и многие другие захваченные документы передали в Астрахань С.М. Кирову, члену Реввоенсовета 11-й Красной армии, он вроде бы воскликнул:
— Такой улов можно приравнять к выигрышу крупного сражения!
Наиболее важные материалы были тщательно упакованы и немедленно отправлены из Астрахани в Москву. Письмо Деникина было напечатано в московской «Правде» и вскоре послужило причиной очередной размолвки белых с французами, вызвав сильнейший гнев премьера Жоржа Клемансо.
Операция по захвату «Лейлы» была закончена. На судне начался допрос арестованных. Кроме капитана Мирзы и его команды сдались еще семь белых офицеров, английский капитан, французский майор и бывший саратовский губернатор Соколов. Нигде ничего не упоминается о судьбе татарского конвоя, бывшего с Гришиным-Алмазовым.
Это только одна версия случившегося... Другие несколько разнятся.
Лейтенанты Лишин и Кадесников упоминают о перестрелке на борту «Лейлы», во время которой Гришин-Алмазов был ранен в ногу, а затем, выпустив все пули из своего револьвера, застрелился. Сопровождающие его офицеры были частью убиты, а частью изранены и захвачены в плен живыми. Конечно, сам Лишин, как и Кадесников не были участниками этой драмы, так как находились вдали от места событий. Подробности трагедии стали известны Лишину позже, когда по дороге в Омск, к адмиралу Колчаку, он встретился с солдатом, бежавшим от большевиков из Форта-Александровска к белым в Гурьев.