И надо же так случится…
На небе со скрежетом провернулись какие-то заржавелые шестерни — и прямо накануне отъезда у нас появился третий единомышленник. Ставший впоследствии идейным вдохновителем и организатором всей асоциальной деятельности небольшого круга людей, в который входил и я.
Сцена появления этого персонажа просится в отдельный рассказ.
Решив вспрыснуть прощание с двухнедельной учёбой в уже немного надоевшем университете, я и Борода приобрели дюжину бутылочек сухого винца под романтическим названием «Струмок». Пить его без добавления сахара было невозможно. При первой дегустации этого нехитрого пойла невольно приходила в голову мысль о близком родстве вина «Струмок» с уксусной эссенцией. Но, добавив в бутылочку пару столовых ложек сахару, тщательно разболтав, мы получали вполне сносный слабоградусный напиток. Слабость градусов вполне компенсировалась количеством — двенадцатью бутылками на двоих, и полным отсутствием закуски.
Выпив по паре бутылок, мы обсудили достоинства и недостатки наших сокурсниц.
Странно, что при наличии на первом курсе матфака ста сорока особей женского пола и всего около тридцати мужского, на факультете имелся серьёзный пробел с симпатичными мордахами и, уж совсем полный провал с нормальными фигурами. Эта несправедливость нас весьма угнетала. Она же и явилась причиной посещения двумя благородными студентами соседней женской комнаты. Правда, это случилось после девятой бутылочки чудного напитка «Струмок», и некоторых словопрений по поводу доказательства теоремы Коши о пределе последовательности. Но приличия были соблюдены: в девичью комнату нами было привнесено три бутылки сухаря и, как нам казалось, неотразимое обаяние двух благороднейших донов.
Девушки были заняты сборами в колхоз. Но выпить, тем не менее, предрасположены.
Как, впрочем, в любое время суток, и практически любые девушки, проживавшие в нашем славном ковчеге, именуемом «Общежитие номер два математического факультета».
Не успели мы открыть второй пузырёк с сухачевским, как двери распахнулись, и двое бухих мордоворотов с факультета географии внесли распростёртое матерящееся тело.
Аккуратно положив его на пол возле электрокамина, один из носильщиков, немного заикаясь, сказал: «С-саша назвал номер вашей комнаты. В-возитесь с ним сами. Мы уже его носить не можем». Затем они безмолвно исчезли.
На принесённом теле были интеллигентного вида очочки. В небольших тёмных глазах за стёклами скакал нехороший огонёк. Длинный благородный нос говорил о несомненном родстве незваного гостя с римскими патрициями. Небольшие залысины свидетельствовали о незаурядности интеллекта и глубоких мысленных процессах. Да и фразы, вылетавшие с слегка припухлых губ субъекта вместе со слюной, вызывали уважение: