Напротив Бориса, полная ухоженная мамочка с толстым карапузом, уничтожала блинчики, макая их в кленовый сироп.
«Хорошо здесь, когда народу нет…» — подумал Боря и принялся бездумно смотреть на язычки пламени в камине. Тоска не проходила. Её причины лежали не в сложных отношениях с Афанасьевой, которые довольно резко обозначились в последнее время. В конце концов он очень неплохо у неё зарабатывал, никогда не впутываясь в дела, связанные с уголовщиной. Точнее она сама его туда не пускала, поговаривая: «Кулаков много, а голова твоя у меня одна. Думай, Боренька, думай…». И дело было даже не в том, что в свои тридцать лет он не имел ни семьи ни детей. Два скоротечных развода навсегда отбили у него охоту к семейной жизни. И друзей у него настоящих не было. После того, как Борис был отчислен с третьего курса философского факультета МГУ за прогулы, он вообще очень редко встречал людей, которые могли бы стать ему хотя бы приятелями. Мимолётные связи с девушками, приятными во всех отношениях, были столь незапоминающимися, что он стал просто относиться к этим романам как к ежедневному аперитиву.
«Нет — шалишь… — с горечью думал Фролов, выпивая вторую рюмку, — своя квартира, машина, диалоги Платона и собственные философские опусы перед сном — что ещё надо, чтобы встретить зрелость?»
Однако он остро чувствовал — чего-то в жизни сильно не хватало. Только вот это «что-то» всё время ускользало от его аналитического внутреннего взгляда. Не жениться же в третий раз, в самом деле! Он даже тихонько пристукнул кулаком по деревянной столешнице.
Девушки прервали разговор и с интересом посмотрели в его сторону.
— Эх-ма… Что же мне делать, девоньки? — неожиданно для себя вдруг громко обратился к ним Борис. — Злая тоска снедает мои всё ещё молодые внутренности!
И он обречённо опустил голову на грудь.
— А вы к нам идите — мы её прогоним! — улыбнулась светловолосая девушка.
— Мы с ней быстро справимся! — поддержала её рыженькая подружка.
«И так всегда…» — подумал Фролов, обречённо и покорно перемещаясь поближе к бойким барышням.
— Ну и что же будут пить мои спасительницы? — привычно задал он вопрос.
— А всё. И не только пить. Страшный голод поразил наше королевство. Коварный дракон пожрал все запасы пищи на триста лет вперёд. Теперь у всех жителей одна надежда на вас, о, рыцарь печального образа!
И светлая девушка гордо наклонила голову, давая возможность Борису полюбоваться её точёной шейкой, выглядывающей из-под пушистого воротничка пушистой кофточки из ангоры. Борису понравился и жест и фраза.