Все понятно!
Шестилетний Жожо подходит к красивой даме, которая живет по соседству, и спрашивает:
— Вы выйдете за меня замуж?
— Я не люблю детей! — отвечает на это дама.
— Тогда их у нас не будет!
В палате родильного дома двое младенцев разговаривают друг с другом. Один из них спрашивает:
— Ты кто, девочка или мальчик?
— Я не знаю, — отвечает тот, что поменьше,
— Тогда давай подождем, когда уйдет медсестра, и узнаем, — говорит первый.
Когда сестра уходит из палаты, более крупный младенец садится, оглядывается по сторонам и быстро заглядывает под одеяло своего маленького соседа.
— Ты — девочка, — объявляет он.
— Как ты догадался? — спрашивает та в ужасе.
— Потому что на тебе розовые пинетки!
Если бы о боге писали дети, все было бы так просто! Но о нем пишут теологи, ученые и мистики, которые сначала были учеными. Они продолжают использовать свой привычный язык, словно находятся у него в плену.
Из-за постоянного искажения истины проблем становится все больше и больше. Многое теряется при переходе от незнания к смутному знанию. В состоянии незнания все предстает таким, какое оно есть на самом деле: на стадии смутного знания ум добавляет что-то от себя. На третьей стадии, стадии отчетливого знания, что-то свое вносит логика — не только ум, но и логика. А на четвертой стадии, стадии выражения, помимо логики вмешивается еще и язык, созданный другими. А ведь существуют вещи, которые вообще нельзя перевести ни на какой язык. Когда вы обращаетесь к языку, обязательно возникают ошибки.
Фирма, проводящая эксперименты с электронным мозгом, предназначенным для перевода с английского языка на русский, тестировала его с помощью фразы: «The spirit is willing, but the flesh is weak» («Дух бодр, но плоть немощна»). Машина перевела предложение так: «Виски неплох, а вот мясо протухло».
Перевод всегда оборачивается проблемой. Чем более поэтично то или иное явление, тем большую опасность несет с собой перевод. Поэтому многие прекрасные книги вообще не поддаются переводу; если вы их переведете, вы их уничтожите.
«Дао Дэ Цзин» Лао-Цзы переводился много раз, его переводили многие, и каждый переводчик добавлял что-то свое. Вы будете удивлены, когда все это прочтете. Вам покажется, что вы так и не получили настоящего впечатления о подлиннике: что-то есть в одном переводе, что-то — в другом, и оба перевода кажутся правильными. Когда их читаешь, они кажутся логичными.
В тот момент, когда вы начинаете использовать язык, чтобы рассказать о том, что пережили в тишине, вы оказываетесь перед пропастью. Вы отлично знаете, что вам надо вернуться в мир. Но после того как слова произнесены, вы перестаете быть их хозяином; тут же вмешивается ум слушателя. До сих пор, по крайней мере, ваше переживание оставалось внутри, и вы знали высшую истину. Теперь же, после того, как истина получила выражение, ее воспринимает ум, который ничего об этих высотах не знает. То, что слушатель подумает о ней, зависит от него самого; решающим фактором станет его собственный ум.