— Приведи мне три веских довода, почему я обязан! — пробормотал Томми из-под одеяла.
— Ну, сынок, ведь ты же директор школы, ты и сам это прекрасно знаешь!
И одной этой причины достаточно!
Моя подруга напоминает мне об этом каждое утро. Она трясет меня за плечо и говорит: «Вставай! Ведь ты же директор школы, ты и сам это знаешь. Надо идти!» И вот я здесь!
Четвертый вопрос
Ошо,
Как победить жадность, гнев, похоть — эти три великах дьявольских искушения?
Эти навязчивые идеи веками преследовали индийцев, и в результате они оказались самыми жадными, самыми гневливыми и самыми сексуально озабоченными на свете людьми. Они веками боролись против этих трех пороков — жадности, похоти и гнева — и что в результате? В какой еще стране вы найдете столько жадности?
Индусы продолжают называть людей с Запада материалистами, не понимая, что обладать — это еще не значит быть материалистом. В основе материализма лежит желание обладать. Запад действительно владеет многими вещами; но это не значит, что он материалистичен. Это просто говорит о том, что Запад имеет развитую науку и передовую технологию, там знают, как создавать вещи. Запад глубоко проник в мир объектов и раскрыл их тайны. Люди на Западе упорно стремились к этому. Запад не материалистичен, он просто имеет более развитую технологию.
Но индусы очень хотят обладать. У вас может вообще не быть никакого имущества, но вы все равно останетесь материалистом, если у вас будет стремление обладать. Вашим имуществом может быть лишь крохотная лачуга или чаша для подаяний, но и этого хватит для того, чтобы на них сфокусировалась вся ваша алчность. И вы будете материалистом, а не духовной личностью.
Материализм не имеет никакого отношения к жадности; материализм — это образ жизни, равно как и духовность. Если вы постоянно думаете о вещах и ни о чем другом, если вы не желаете ничего большего, это значит, что в качестве образа жизни вы выбрали материализм.
Здесь находятся люди из самых разных стран, но индусы снова и снова задают один и тот же вопрос: «Почему здесь так мало индусов?» Их так мало потому, что лишь очень немногие индусы интересуются духовностью как образом жизни. Да, они способны рассуждать об этом, они могут этим кичиться: это тешит их эго. Но по-настоящему они не готовы принять такую жизнь. Если даже они и приходят сюда, то приходят с особым умыслом: может быть, я смогу помочь им уехать на Запад, направив к каким-нибудь саньясинам из западных стран, чтобы, отучившись в Кембридже, Оксфорде или Гарварде, они стали в итоге больше получать.