. Ну, здесь на два уровня сложнее, так и мы чуток не те, что Хрущёв в пятьдесят шестом. Мы и поаккуратнее умеем, без ввода в город двух танковых армий. Тут вон у нас сидит-скучает твой коллега, господин Волович, сейчас ему слово дадим…
Все взгляды обратились к Воловичу. Он с растерянным видом вертел в пальцах только что полученную рюмку.
— Ну, а что я? Я что знал, рассказал, а так… — словно ища помощи, посмотрел на Фёста.
— Да не тушуйся ты, золотое перо демократии, — ободряюще сказал Фёст. — Чего тебе бояться? Ты теперь по моему ведомству проходишь, даже господин Президент и товарищ генерал Мятлев не станут твоей крови требовать. Тем более как всякий порядочный штрафник, ты её уже пролил и посему — чист. Просто людям, которым предстоит вскоре заниматься сложным и не всегда весёлым делом, хотелось бы из первых рук (или уст, черт его знает, как правильнее), получить живую, так сказать, даже — животрепещущую информацию…
Фёст опять начал валять дурака, всё по той же методике учителя и наставника Александра Ивановича. Вроде как типичное словоблудие, а там, глядишь, любая следующая фраза может выстрелить так, что мало не покажется.
— Знаешь, оперативная информация, собранная инструментальным способом, это одно, а живое, понимаешь ли, слово — совсем даже другое. Фактами мы располагаем, и здесь прозвучала только сотая доля того, что мы успели накопать, но кое-какие моменты чересчур наивным товарищам лучше вживую услышать…
При этих словах и Президента, и Мятлева опять передёрнуло, но Фёст не обратил на это никакого внимания. При всей врождённой лёгкости характера он за последние пару лет приобрел ранее несвойственные ему черты, в том числе и злопамятность. Не захотел Президент в то время, когда всё обстояло гораздо проще, можно было обойтись без серьёзного хирургического вмешательства, принять здравые советы и предложения — пусть теперь не обижается. Тогда захотел ручки чистенькими сохранить, а другим теперь пачкаться? Как говорил один из приятелей Ильфа и Петрова, прототип О. Бендера: «Ну, я не Христос».
— Скажи товарищам, Миша, отчего ты не захотел наше с Людмилой предложение принять, от целого миллиона евриков отказался?
— Да что тут говорить? Ну, действительно, все люди, которые могли бы поучаствовать в намеченном тобой мероприятии, уже были кем-то задействованы как раз для организации тех беспорядков, о которых здесь было сказано. И деньги были получены и розданы. Не мог же я на ходу всё переигрывать? Даже несколько тысяч плакатов с лозунгами на противоположные поменять… Тем более я ведь не организатор…