— Мне нравится играть с ней в те игры, которые она любит. Не оставляй ее, папочка, не оставляй! Она будет скучать без меня, и я буду скучать по ней. Пожалуй, папочка!
По мере того как Дэзи начала понимать всю непреклонность намерений отца, чудовищный ужас пришел Hti смену ее непокорному упрямству.
— Дэзи, я понимаю, что тебе нелегко с ней расстаться, но сейчас ты думаешь только о себе. Даниэль очень скоро понравится здесь, тут много детей, с которыми она сможет играть. Но если она не будет жить в специальном месте вроде этого, она никогда ничему не научится. Разве ты не хочешь, чтобы она училась? Неужели ты не желаешь, чтобы она научилась всем тем взрослым вещам, которые ты сама умеешь делать? Это несправедливо по отношению к ней, понимаешь? Ты же не хочешь быть нечестной, Дэзи?
— Нет! — воскликнула она. Слезы катились по ее лицу.
— Пойдем, и ты сама сможешь увидеть ее чудесную комнату, познакомиться кое с кем из учителей.
— Я не могу перестать плакать. Боюсь, что она расплачется за мной следом.
— Ты обязана успокоиться. Я хочу, чтобы ты объяснила ей то, что я сказал тебе. Ты всегда говорила, что она лучше всех понимает тебя.
— Сейчас она может не понять, папа.
— Давай попробуй.
Наконец Дэзи овладела собой настолько, чтобы общаться с сестрой на их собственном языке, и очень скоро Даниэль принялась размазывать по лицу крупные слезы и скулить, как маленькое животное.
— Она говорит: «Дэй, не уходи».
— Но ты рассказала ей обо всем, чему ее тут научат? — нетерпеливо спросил Стах.
— Она не понимает, о чем я говорю.
— Ну так это лишний раз подтверждает мою правоту. Если она научится тому, чему ее могут здесь научить, она будет все понимать. Теперь, Дэзи, заставь ее прекратить ужасный шум, который она производит, и мы с тобой вместе отведем ее в комнату. И ей тут будет чудесно, уверяю тебя, просто ты еще сама не понимаешь этого.
Опытные профессионалы, работавшие в этом заведении, привыкли к «грустным сценам», как они это называли, когда ребенка оставляли на их квалифицированное попечение, но не были готовы к тому, что придется разлучать Дэзи и Даниэль. Некоторые даже не сумели сдержать отнюдь не педагогичных слез, когда Стах наконец сумел увести Дэзи, действуя деликатно, насколько мог, но все же вынужденный применить силу.
После того как Стаху удалось насильно протащить визжавшую, отбивавшуюся и лягавшуюся Дэзи по коридору прочь от комнаты Дэни и водворить в машину, он решил, что подобные эмоциональные нагрузки только вредны для нее. Поэтому в следующее воскресенье, когда, как он обещал, Дэзи предстояло навестить сестру, Стах отказал ей в этом, обстоятельно разъяснив, что делает это ради ее собственного блага и ради ее сестры тоже. Маленькая девочка выслушала все его слова и, не удостоив отца ответом, просто повернулась и ушла к себе в комнату.