Снег тает, и он по-прежнему вкусный.
— Горло болеть будет, — Кайя меня все-таки нашел.
— Хочешь?
Я готова поделиться вкусным снегом. И не только снегом, но всем, что имею, хотя если разобраться, имею я не так много.
— Хочу.
Кайя пробует осторожно, долго думает и говорит:
— Холодный.
Это же снег, конечно, он холодный. В этом и весь смысл.
— Ты зануда… ложись.
— Зачем?
— На звезды смотреть будем.
Сугроб мягкий, невесомый. Это как нырнуть в облако ледяного пуха. И Кайя все-таки падает рядом.
…не замерзнешь?
…не дождешься. Посмотри, какое небо.
Кайя без перчаток. И без шапки. И кажется, он действительно не ощущает холода.
…ощущаю. Просто он мне не опасен. Смотри, там созвездие Галеона. Его капитан пытался вернуться домой, но с грузом шелка на корабль попала желтая лихорадка. Все умерли. А галеон продолжал плыть. Это был очень верный корабль, вот только без капитана он заблудился сначала на море, потом на небе. А это — Охотник. И Лань. Он так долго бежал за ней, что не заметил, как оторвался от земли.
…догнал?
…нет. Если он ее догонит, ему незачем будет жить.
Чужие звезды на чужом небе. Мириады ярких точек, которые смотрят на меня глазами этого мира. Он ведь принял Нашу Светлость, так стоит ли бояться?
Я не боюсь.
…а я боюсь.
Кайя не позволяет лежать на снегу долго. И вправду, на Кайя лежать удобней. И рыжие глаза, кажется, отсвечивают в темноте.
…боюсь, что однажды снова останусь один. И сойду с ума.
…не думай об этом сегодня.
…не буду.
Невыполнимое обещание. Белые снежинки садятся на его лицо и тают. Вода на щеках — почти слезы, но сейчас если плакать — то от счастья.
Зима изменила эту часть парка, укрыв дорожки и газоны, выровняв единым белым полем. И лишь огромные туи поднимались на нем. Словно кто-то стер с шахматной доски черные клетки, оставив заблудившихся пешек в недоумении.
Тисса чувствовала себя странно. Пожалуй, одна она бы испугалась.
— Ты не устала? — в очередной раз поинтересовался тан.
Он спрашивал об этом каждые две минуты.
— Нет. И… нет, я не устала. И не замерзла. И руки тоже не замерзли. И нос. И вообще я уже не ребенок!
Ну вот, теперь она еще и накричала, как будто тан виноват, что Тиссе за него страшно. И что времени у них совсем мало осталось — Тисса знала это, хотя не могла бы сказать, откуда пришло знание. И что скоро все закончится, а оно, каким бы ни было, не началось даже.
— Ребенок, — возразил тан. — И взрослая. Только все равно ребенок. С женщинами такое случается.
Стянув варежку, он поднес Тиссину руку к губам.
— Не злись.
— Я не злюсь. Я… — стыдно говорить, но Тисса должна. Послезавтра бал… а потом свадьба… и Тисса не может так врать. — Я должна вам кое-что сказать. Это… неприятно.