— Уверен, что все вы сделаете в лучшем виде. Знаете, Алена, я мало вас знаю, но мне почему-то кажется, что вы настоящий профессионал. Кортни рассказала мне, как вам удалось ее раскрутить. Это о многом говорит. Она человек замкнутый. Настоящая вещь в себе.
— Вы мне льстите, Антон. Но все равно приятно это слышать.
До ресторана они ехали молча, словно почувствовав, что ничего незначащий обмен любезностями излишен. Но молчание это не было напряженным. Алена, пожалуй, впервые в жизни чувствовала себя легко и свободно, ей не нужно было ничего изображать рядом с этим человеком, и как же хорошо быть самой собой, такой, какая ты есть! Она была уверена, что пустое кокетство или надменная маска безразличия отпугнут доктора и он сразу же почувствует фальшь. Он был такой естественный, что становилось ясно — он и не думает играть в жизни никаких ролей. Он то, что есть, ни больше и не меньше.
Ресторанчик оказался небольшим, но очень уютным. В этот час тут было достаточно народу, но метрдотель сразу же заметил Антона и радостно приветствовал его:
— Доктор Раушенбах! Рад вас видеть. Ваш столик, как всегда, для вас. Мадам, — поклонился он, — прошу вас.
— Спасибо, Люк, — сказал доктор, усаживаясь за столик, накрытый скатертью в красно-белую клетку, после того, как Алена опустилась на мягкую подушку венского стула, обитую той же тканью.
Люк зажег свечу в стаканчике из красного стекла и подозвал сомелье и официанта.
— Что будем пить? — спросил Антон Алену.
— Понятия не имею, — откровенно пожала она плечами. — Я не большой специалист в выборе вина. — Она помолчала и добавила: — Да и в выборе блюд тоже. Положусь на ваш опыт и на советы специалистов.
— Тогда остановимся на каберне-совиньон и hors doeuvres. А потом отведаем жаркое из утки. Здесь его готовят просто восхитительно. «Канар а-ля руанез», здешний повар родом из Руана, а этот город славится именно своей знаменитой уткой.
Доктор сделал заказ, и им довольно быстро принесли изысканные закуски, сыр и вино. Сомелье наполнил бокалы и с достоинством удалился. И вино, и еда были восхитительными. Тихо и ненавязчиво играла музыка, какой-то старый шансон, и Алена убедилась в том, что доктор и в самом деле натура романтическая. Об этом говорил и его выбор ресторана, и спокойные, но восхищенные взгляды, которые он, отрываясь от вкуснейших блюд, бросал на нее. Какая-то пара танцевала в круге приглушенного света, и перед десертом Антон пригласил Алену присоединиться к ним. Они медленно двигались под знаменитую песню Пиаф «Жизнь в розовом свете», он осторожно обнимал ее за талию, ее руки лежали на его широких плечах и эти прикосновения, такие осторожные и деликатные, были ей куда приятнее, чем опытные касания ее прежних мужчин, слишком озабоченных либо техникой секса, либо самими собой. Алена призналась себе, что он невероятно сексуален, но странно, что это в нем скрыто, не выставлено напоказ.