— Ну, положим, насчет красивой пары он не говорил, приврал ты, Мишенька, — вставила Потапова.
— Говорил, — отмахнулся Григорьев, — ты нервничала и прослушала. Идите, говорит, собирайте тюльпаны…
— Короче, выручили нас пограничники, — снова перебила Потапова. — Отличные ребята! Узнали нас… Сначала отвезли на заставу, куда-то позвонили, а потом в город на газике доставили.
— А таксист как же? — сочувственно спросила Нина.
— А о нем тоже позвонили в таксопарк.
— За благополучное прибытие! — поднял рюмку Цаля.
— Да погоди ты, поесть бы чего-нибудь вначале, — отмахнулся от него Григорьев.
— Ну, так давайте к столу, — засмеялась Мишульская. Она уже нарезала на тарелку батон и его тонкие ломтики намазала кабачковой икрой.
— У-у-у, царская еда! — подсаживаясь к столу и шаря по нему голодными глазами, рычал Григорьев. Но и о Вере не забыл, протянул ей руку, усадил рядом. — Садись, Вера, бедная моя… Вы не можете представить… Сунулись в один ресторан — полно народу, не пускают. «Да это же сама Потапова! — кричу швейцару. — Одна-единственная на всю страну!» — «Иди, пьянчужка, — отвечает мне швейцар, — у нас только в ресторане три Потаповых…»
— Верочка, за тебя, — потянулся к ней рюмкой Цаля.
— Спасибо, — она чокнулась с ним и поставила рюмку, принялась за редиску с крабами и кофе. — У-у-у, вкуснятина!
Цаля отпил только треть рюмки.
— А Цаля-то, Цаля — глядите, не пьет! — удивленно воззрился на его рюмку Григорьев, жадно проглатывая ломтик батона с икрой.
— Ты Цалю не трогай, — рассердилась Мишульская. — Цаля сам знает, что ему делать.
Цаля с улыбкой потягивал из крохотной чашечки кофе, блаженно поглядывая на рюмку.
— Он пьет вприглядку, — вдруг расхохотался Григорьев.
Его смех подхватили, а потому и не слыхали, как в номер вошел Леня Савостин.
— Услышал ваше ржание аж через десять номеров. Во дает братва! Такой пир накануне… я не говорю — генеральной, но ведь и все маленькие бои — составные части битвы генеральной. А вы как по этому поводу мыслите, товарищ автор?
— Садись, — кивнул Савостину на край дивана Мережко, — что будешь пить?
— Я? Все, что нальешь, а вот уважаемой мадам Потаповой, по-моему, все же не стоило бы… После спиртного у нее на следующий день лицо в аллергических пятнах.
— А я ни граммулечки, — давясь ломтиком бутерброда, указала мизинцем на наполненную до краев рюмку Потапова.
В номер несмело постучали, нерешительно повозились за дверью, и, наконец, подталкивая друг друга, ввалились Жолуд и два мальчика-актера, студенты ВГИКа. Один был с гитарой.
— Вот мы идем, — запинаясь, начал он, — слышим — веселье, а музыки нет. И решили занести вам гитару.