— Спокойно, Джили, спокойно. Ишь, разбуянилась.
На берегу не было ни души. И куда подевались все чокнутые полуночные бегуны? Слева Джил различила во мраке вагончик строителей. Кучи гравия, груды труб и кирпича в беспорядке загромоздили площадку. Справа, метрах в тридцати, темнело озеро. «Потому как ты идешь немного поплавать».
«Господи, прошу тебя, пошли бегуна или бродягу! — снова взмолилась Джил. — Кого угодно! Обещаю, я буду хорошо себя вести!» Мгновенного ответа не последовало, и Джил обратила мольбы святому Иуде.
Женщины взялись за руки и образовали круг, насколько это было возможно в мини-вэне Гейл. У каждой перед мысленным взором стоял образ Мэттью: ноги увязли в расплавленном свинце, он не в силах шагнуть ни назад, ни вперед.
Грета руководила мыслями и образами:
— Заморозьте его. Вообразите, что он не может двинуться, словно оказался по колено в сыром цементе.
«Это ведь черная магия?» Клаудия не решилась задать вопрос Грете, из страха прервать заклятье, которое должно спасти Джил. Она прикусила язык и сосредоточилась. Позже они найдут время обсудить детали колдовской этики. А сейчас главное — остановить Мэттью.
— Пропустите энергию через себя, — продолжала Грета. — Черпайте ее из центра Земли, через ноги. Превратите ее в луч лазера, исходящий от каждой из вас, — холодный, синий как лед, смертельно острый. Пусть лучи соединятся, сольются в один… а теперь — вверх и в Мэттью! Сразите его лучом, окутайте с головы до ног ледяным пламенем. Теперь сфокусируйтесь на ногах. Вот так. Вот так… Очень хорошо. Прекрасно!
«Неужели она видит этот самый луч света?» Клаудия изо всех сил старалась сосредоточиться, но получалось не очень здорово. Она исподтишка глянула на Грету. Та сидела, закрыв глаза, по лицу блуждала легкая улыбка.
Грета выглядела очень довольной.
Перекинув Джил через плечо, Мэттью широко шагал к воде, и каждый шаг отдавался взрывом боли в груди Джил. Она заплакала. Она не хотела умирать. Только не так!
Сильнее запахло водой, Мэттью сбавил скорость. Должно быть, подошли к берегу.
Джил открыла глаза. Мэттью едва перебирал ногами, хотя до озера еще оставалось метров шесть. Вдруг он пошатнулся, словно потеряв равновесие. Качаясь на месте как пьяный, перенес всю тяжесть тела на одну ногу. Казалось, этот шаг дался ему с превеликим трудом. Он замотал головой и со стоном сделал еще один шаг, тяжело переставляя ноги, будто на каждую налипло по центнеру цемента, — как во сне, когда надо бежать, а ноги не слушаются.
Джил снова начала извиваться, он старался ухватить ее покрепче, но в руках не было прежней силы.