Дом на Монетной (Морозова) - страница 19
Мария отдала накидку швейцару в серебряных галунах. Поправила перед зеркалом прическу. На второй этаж вела мраморная лестница с медными перилами. Лестничная решетка в позолоте.
На бал пригласили выпускниц земской учительской семинарии. Пригласили и ее. Губернские дамы опекали молодых выпускниц. Директриса семинарии, связанная с народниками, не препятствовала появлению выпускниц на балу, где собирались интеллигенты. Бал устраивал всех — молоденьких выпускниц и губернских дам, изнывавших от провинциальной скуки.
В гостиной с зелеными пуфами оживленно разговаривали. У окна, задрапированного плюшем, стоял Заичневский. Большой. Импозантный. Густые волосы, тронутые сединой.
На натертом до блеска паркете — медвежья шкура с бессильно распластанными когтистыми лапами.
— Когда-то такое случится и с русским самодержавием! — Заичневский притопнул башмаком по шкуре. — Здравствуйте, Мария Петровна!
Она протянула руку, приветливо наклонила голову. Осмотрелась. В гостиной было трое. Боже! Мария боялась поверить глазам. Наталья Оловенникова! Когда-то они вместе бродили по уезду «книгоношами». Мария осталась в Костроме, а Наталья врачевала в воронежских селах. Потом уехала к сестрам в Петербург. Поступила на Георгиевские курсы. Но в Кострому наведывалась, привозила нелегальщину, приходила к Марии. И вдруг исчезла. Перестала бывать в обществе, прекратила знакомства. Все было загадочно. Однажды, приехав в Петербург, Мария встретила Наташу на Невском. Та едва кивнула, не пригласила домой. Увидев, как огорчилась подруга, дала адрес, по которому можно было получить литературу… И исчезла.
Мария ничего не могла понять, но, посетив конспиративную квартиру, догадалась: Наталья в глубоком подполье. Но и это не оправдывало. И лишь после казни народовольцев узнала: Наталья была в Исполнительном Комитете.
Сегодня Наташа первая бросилась ей навстречу. Обняла. Поцеловала. Она сильно изменилась. Седые пряди в густых волосах. Глаза — печальные. А так все та же красавица. Высокая, стройная, с тонкой талией. Льняная коса уложена вокруг головы. Черные брови оттеняли голубизну широко раскрытых глаз.
Мария поздоровалась с Софьей Павловной Павлихиной, начальницей учительской семинарии. Прерванный разговор возобновился.
— Перовская в этом позорном балахоне с черной доской: «Цареубийца»! Мягкая, милая! — Оловенникова скривила рот. — Я потеряла сознание, когда к ней приблизился палач!
— «Погибшим — слава! Живущим — свобода!» — печально проговорил Заичневский. — За смерть Александра Второго заплачено дорогой ценой: Каракозов, Желябов, Перовская, Кибальчич, Михайлов…