— Арнольд Флавиевич узнал о дочери? Ну, в смысле, что вы беременны?
— Не сразу. Где-то через полгода он снова приехал в Тулу. Пришел ко мне с визитом, а тут я с животом. Он все понял. Сразу категорически заявил, что жениться на мне не может, но материально поможет. Я отказалась. Мне не нужны были его подачки: или все, или ничего! Арнольд еще что-то объяснял, мол, я ученый с мировым именем и скандал мне совершенно ни к чему... да только я не слушала. В конце концов он ушел. Потом еще несколько раз приезжал с деньгами и подарками. А мне ведь не деньги его нужны были, а он сам. Любила я его!
Люська плакала, уже не стесняясь. Она хрюкала, всхлипывала, сморкалась, всем своим видом выражая сочувствие всем женщинам мира и демонстрируя презрение к сильной половине человечества. Зато Зоя Федоровна успокоилась, и только подрагивающая нижняя губа и руки, беспокойно теребившие пуговицу на серенькой кофточке, говорили о волнении.
Я же терзала себя вопросом: зачем Светлана придумала какую-то идиотскую историю про свою мать? И еще: и Рахиль, и баба Нюра говорили о скромности девушки. А тут вдруг эта скромница начинает охоту за наследством папаши. Теоретически ей очень выгодна смерть всех членов семейства Либерманов. Допустим, она сумела бы доказать, что является дочерью Арнольда, суду... Тогда с огромным трудом и невероятными моральными потерями Светка что-нибудь да ухватила бы. Зато теперь она является единственной наследницей, не считая Аврума и Давыда. Но Аврум — племянник, а Давыд — псих. Света же дочь, пусть и незаконнорожденная...
Мои размышления прервали тревожные сигналы из недр собственного организма. Я, краснея и смущаясь, поинтересовалась:
— Простите, Зоя Федоровна, а где у вас дамская комната?
— В конце коридора, дверь рядом с комнатой бабы Нюры...
Когда я уже возвращалась из туалета обратно и шагнула в полутемный коридор, мне навстречу топала... Светка.
— Привет, красавица! — обрадовалась я. — А мы тут в гости к вам приехали. С матерью твоей беседуем!
— С кем? — удивилась она. — A-а, с мамой.
— Ага! И с тобой поговорить хотелось бы. Вопросов накопилось черт знает сколько!
Светка, затравленно оглянувшись, по-птичьи втянула голову в плечи.
— Ладно, — кивнула она. — Ты иди, а мне в туалет надо. Я сейчас приду.
С раннего детства родители внушали мне, что на свете хороших людей больше, чем плохих, и что лучше быть обманутой негодяем, чем не поверить человеку, со всех сторон положительному. Поэтому я доверчиво согласилась и вернулась в комнату.
— Ваша дочка вернулась, — обрадовала я Зою Федоровну.