Частный приют для сирых и убогих расположился в бывшей усадьбе князей Нарышкиных, о чем сообщала табличка на массивной кованой ограде. Подобно секретной воинской части психушка имела КПП, где дежурили три богатыря в форме цвета хаки и с «калашами» за спиной. Причем статью все трое напоминали именно былинных героев. При виде грозных стражей Люська оробела.
— Здравствуйте, мальчики! — по возможности бодро поприветствовала я богатырей. — Вы нас к Дмитрию Гавриловичу пропустите?
— Вам назначено? — равнодушно спросил Алеша Попович, младшенький.
Двое других с интересом разглядывали обмороженных посетительниц.
— Конечно! — радостно воскликнула я и сложила одеревеневшие от мороза губы в голливудский оскал.
Вышло так себе и впечатления на богатырей не произвело.
— Вы свяжитесь, пожалуйста, с господином Кузькиным и напомните, что мы от Елены Александровны. Он нас ждет, правда, Люсь?
Людмила промычала что-то невразумительное.
— Вы не обращайте внимания, — успокоила я богатырей, с трудом справляясь с мимикой и пытаясь изобразить на лице скорбное выражение, — это будущая пациентка!
Алеша Попович недолго с кем-то разговаривал по внутреннему телефону и, закончив разговор, солидно кивнул:
— Порядок.
— Ваши паспорта! — потребовал Добрыня Никитич, средненький.
Он аккуратно вписал наши данные в толстую книгу и передал документы старшенькому.
Илюша Муромец внимательно вглядывался в фотографии, выискивая, вероятно, десять отличий с уже остывающими оригиналами. Наконец, и эта процедура была завершена.
— Проходите, — великодушно разрешил Илюша, возвращая нам паспорта.
На негнущихся ногах, поддерживая и подбадривая друг друга, мы дошли до корпуса и очутились в спасительном тепле.
Вопреки ожиданиям я не увидела ни решеток на окнах, ни бронированных дверей, ни мрачных полупьяных санитаров. Все выглядело так, словно мы попали в санаторий для ответственных руководителей среднего звена: веселенькие занавески на окнах, цветочки на подоконниках, картины на стенах... По ковровым дорожкам, оживленно чирикая, пробегали хорошенькие медсестрички. В коридорах неторопливо прогуливались отдыхающие, то есть, я хотела сказать, больные в симпатичных пижамках и халатиках. Во всем ощущались покой и умиротворенность.
— Красота-то какая! — завистливо протянула Люська. — Живут же люди, и не подумаешь, что психи!
— Мне почему-то кажется, что далеко не все здесь психи, — успокоила я подругу.
— Как это? Почему?
— Ну, во-первых, в дурдом попадают не только с шизофренией. Депрессию и всякие разные сумеречные состояния души тоже здесь лечат. А во-вторых... Это же прекрасное место для отсидки!