Когда Егор осознал сложившееся положение вещей, то страшно рассердился. И поклялся, что больше не станет заводить дома никакой живности.
Не станет, и все! Даже золотых рыбок! Это занятие не для бесхарактерных!
И слово свое держал довольно долго. Вплоть до появления Тюбика.
С Тюбиком они познакомились морозным зимним вечером. Егор шел от гаража к своему дому привычной дорогой, пересекавшей проходной двор. Было уже темно, и он чуть не наступил на маленький мохнатый комок, лежавший поперек протоптанной снежной тропинки. И только в последний момент понял, что пятно живое, и успел отдернуть занесенную ногу.
Хотя правильней было бы сказать, «еще живое».
Егор присел на корточки и прищурился, разглядывая лохматый черный комок, величиной с его ладонь.
Щенок. Маленький, наверное, еще грудной. Или, как это у собак называется… Интересно, как он оказался здесь, на снегу, вдалеке от теплого материнского бока?
Егор снял перчатку, протянул руку и осторожно приподнял собачий подбородок.
Щенок на это движение никак не отреагировал. Глаза закрыты, нос сухой и горячий… Замерзает, бедняга.
Морда у щенка была ужасно смешная и трогательная, похожая на обратный конец тюбика с краской. Такая же расплющенная по углам. Еще щенок был мохнатым, как фокстерьер. Не исключено, что в прошлом его дворовой мамочки было свое позорное пятно.
― Тюбик, ― позвал Егор.
Щенок не ответил. Он умирал.
Егор поднялся на ноги, не отрывая взгляда от маленькой черной кляксы. Щенок лежал прямо посреди протоптанной в снегу дорожки, где на него мог наступить любой прохожий. И не исключено, что уже наступил.
― Бедняга, ― посочувствовал Егор.
Постоял над ним еще немного. Перенести, что ли, подальше от греха?
Он нагнулся, взял легчайший комок меха и плоти, в котором, как это ни удивительно, помещалась своя собачья душа. Сунул щенка за пазуху, затоптался на месте, пытаясь определить, куда можно пристроить щенка, чтобы совесть потом не мучила.
Но вокруг простиралась снежная равнина, которую никак не оживляли наглухо запертые двери подъездов.
― Куда ж тебя девать? ― спросил Егор.
И в этот момент твердо понял, что не сможет оставить щенка на снегу. То есть он, конечно, мог это сделать. Положить щенка куда-нибудь под стену дома и удалиться. Кто ему помешает? Свидетелей нет, никто не увидит его позорного поступка, а маленький пес не сможет даже голоса подать ему вслед…
Но Егор не мог так поступить.
Мог и не мог.
Такой вот парадокс.
Егор устроил щенка поудобней. Под курткой было тепло, но Тюбик не ожил, не зашевелился, не поблагодарил спасителя слабым повизгиванием.