И оттопыриваю локоток в истертой гимнастерке. Почти кавалергард.
Машеньку детали не волнуют, она только ремни с кобурой видит, и глаза шальные, что глядят на нее с неподдельным интересом. Эх, девчонки, что вы с нами делаете…
Далеко мы не ушли. За углом оказалось чистое парадное, там мы и устроились обниматься и целоваться. Сколько времени прошло — не знаю. По аллее шли Снегирев с Михеевым, и вид у них был нерадостный. Перед ними летел мелким бесом типчик в начищенных до блеска сапогах, а позади шел наряд сопровождения, четверо младших сержантов НКВД, все с автоматами.
— Стрелой домой, и оттуда не шагу, — говорю, а рука с крепкой девичьей грудки не убирается, живет своей жизнью, ей там так хорошо, что и не вышептать.
Волевым усилием сделал шаг в сторону, а дальше легче стало. Вылетаю из парадного и ору привычное:
— Застава, в ружье!
Этим кличем в строй можно и мертвого пограничника поставить. А уж семьдесят живых, да слегка выпивших, при двадцати ручных пулеметах и четырех станковых развернулись для боя на счет три. Гостей незваных сразу на прицел взяли. Они с шага сбились и с лица взбледнули.
Я эту сценку ставлю, мне и первое слово. Посмотрел я на кучерявого коротышку в начищенной обуви и сразу все о нем понял.
— Что, — говорю, — евреи люди лихие, только солдаты плохие? Бежишь записаться в славный заградительный отряд старшего лейтенанта Снегирева? Можем взять, с испытательным сроком…. Первую неделю будешь сапоги чистить, вон какой умелец.
— Это, — промямлил Снегирев.
Снегирев-то. Который по финским тылам с одной винтовкой ходил. Что с людьми близость начальства делает.
— Товарищ старший лейтенант, личный состав отряда готов выполнить любую задачу.
И смотрю на гостя кучерявого, прикидываю, где его лучше расстреливать, у какой стенки. И мысли свои игрой лица подкрепляю. На гениталии его посмотрел, типа хочу первым выстрелом яйца отстрелить. Есть на свете чтение мыслей на расстоянии. Сразу его пот прошиб, гонор слетел и даже его сапоги, будто пылью припорошило.
— Будешь еще здесь права качать? — спрашиваю ласково. — Так лучше не надо. Изя или Яша, как там тебя мама назвала? Не надо, Изя. Здесь все люди нервные, прямо с фронта, все может закончиться совсем не смешно. А теперь иди обратно, и через десять минут возвращайся с точными адресами, где нам дадут продукты, где помоют, и где мы будем спать. И пусть все это будет близко. Ведь мы устали, подвиги совершая.
— Вот о подвигах! — почувствовал он твердую почву под ногами. — Скромнее надо быть в своих фантазиях! Роту они на дороге расстреляли! Генерала убили! Склады уничтожили! Да я вас…