Судя по уверенности и решительности, с которой держались учащиеся, они решили не сдаваться и идти до конца.
Офицер приказал своим людям продолжать наступление; те, приподняв было штыки, вновь их опустили.
— Смерть комиссару! Смерть офицеру! — взвыла толпа.
Человек в черном поднял руку. В воздухе просвистела дубинка, и какой-то человек, получив удар в висок, упал, обливаясь кровью.
В то время мы еще не пережили страшных волнений 5–6 июня и 13–14 апреля, а потому убийство человека еще могло произвести некоторое впечатление.
— Убивают! — закричали в толпе. — Убивают!
Словно ожидая только этого крика, две-три сотни полицейских вынули из-под рединготов дубинки, похожие на ту, которой только что размозжили голову несчастному.
Война была объявлена.
Те, у кого были палки, подняли их вверх; у кого были ножи, вынули их из карманов.
Умело ускоряемое действие (если позволено будет прибегнуть к языку драматургии) привело к взрыву.
Жан Бык, человек отчаянной смелости, сангвиник, привыкший действовать по первому побуждению, забыл о безмолвных предупреждениях Сальватора.
— Так! — промолвил он, выпустив руку Фифины и поплевав на ладони. — Похоже, дошло до рукопашной!
Словно желая испытать свои силы, он сгреб первого попавшегося полицейского и приготовился отшвырнуть его в сторону.
— Ко мне! На помощь! На помощь, друзья! — завопил полицейский, но голос его в железных объятиях Жана Быка стал звучать все тише.
Стальной Волос услышал этот отчаянный крик, ужом проскользнул в толпу, подкрался сзади и уже занес было над головой Жана Быка короткую свинцовую дубинку, как Кирпич, ринувшись между плотником и полицейским, вырвал у того дубинку, а тряпичник, подойдя к ним и желая, без сомнения, оправдать свою кличку, подставил Стальному Волосу ногу и опрокинул его навзничь.
С этой минуты все смешалось; пронзительно закричали женщины.
Полицейский, которого Жан Бык обхватил поперек туловища, как Геракл — Антея, выпустил дубинку, и та покатилась к ногам Фифины. Она ее подобрала и, засучив рукава, с развевавшимися по ветру волосами, стала колотить направо и налево всех, кто осмеливался к ней приблизиться. Два-три удара нашей Брадаманты, не уступавшие по силе мужским, привлекли к ней внимание нескольких полицейских, и ей, несомненно, пришел бы конец, если бы не Коперник и Фафиу, поспешившие ей на помощь.
При виде Фафиу, приближавшегося к Фифине, Жан Бык решился действовать наверняка. Он швырнул в толпу полицейского и, обращаясь к паяцу, сказал:
— И ты туда же!
И, протянув руку, он схватил Фафиу за шиворот.
Однако едва он до него дотронулся, как получил удар свинцовой дубинкой и выпустил жертву.