* * *
Российские правители оказались достаточно умны, чтобы не согласиться на преобразование России в новый «союз нерушимый республик свободных». Возможно, потому, что тогда пришлось бы соглашаться на создание Русской республики и распад государства по советскому варианту. Но они оказались достаточно слабы для того, чтобы создать гражданскую нацию на базе русских (впрочем, слаб для реализации этой задачи оказался и сам русский народ).
В качестве идеологической основы для РФ был избран советский эрзац. Правда, советский народ пришлось заменить «россиянами». Учитывая резко возросшую роль русских, которых в СССР было примерно 50 %, а в РФ уже 80 %, пришлось играть на понижение его роли как стержневого народа, вокруг которого организована российская государственность. Пришлось делать вид, что русских вообще нет (в СССР считалось, что русские — главный, титульный народ. Смотри, например, слова советского гимна: «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь»), а есть невнятные «россияне», основное свойство которых — нерусскость, вернее, инаковость, непринадлежность к русскому народу. При этом существование остальных народов России и их право на автономии признается. Получается парадоксальное государство, на 3/4 населенное «просто людьми», само национальное имя которых стыдно произнести вслух. А на оставшуюся 1/4 Россия населена «многонациональными народами». Действительно, если мы перестанем считать русских за народ (а это и есть официальная доктрина РФ), мы с удивлением обнаружим, что Россия чрезвычайно многонациональна. Россия — страна 100 народов, не считая русского. Пожалуй, это можно считать чуть ли не официальным определением.
По своей идеологии подобное государство рано или поздно должно «прислониться» к какому-нибудь «многонациональному союзу». Просто потому, что членство в подобном союзе поможет ему оправдать свое существование. «Россия — это не государство каких-то там русских. Это солидный член международного сообщества, а также Союза России и э-э-э… Белоруссии». Или: «мы бы рады создать русское национальное государство, но, эээ, белорусы не позволят». При этом для самих белорусов вопрос о национальном государстве — пройденный этап. Оно у них есть. И если сказать белорусам (я не говорю — украинцам или казахам), что им нельзя строить национальное государство, а нужно — «многонациональное», они только покрутят пальцем у виска. На аргумент «русские не позволят», последует, скорее всего, вопль «убирайтесь вон, русские оккупанты».
Поэтому если экономически страны СНГ нуждаются в России больше, чем она в них, то с точки зрения идеологии системы ценностей ситуация обратная. Хромающая на обе ноги «многонациональная Российская Федерация» ищет, к кому прислониться, чтобы легитимизировать свое призрачное существование, оправдать бытие «многонациональной российской нации».