То же самое можно сказать о высшем образовании и о науке. Их Россия выращивала 300 лет. Они устроены по-иному, нежели на Западе. Так, вузы России «производили» специфический тип специалиста – российскую интеллигенцию. Переход к Болонской системе, требующий изменения социального уклада вуза и программ обучения, означает смену культурного генотипа образованного слоя России.
Точно так же, социальный уклад и организация науки России, адекватные ее культуре и государственности, обеспечивали высокую жизнестойкость научного сообщества в самых трудных условиях и специфический «русский стиль», позволявший решать крупные проблемы с очень скромными средствами. Он сделал возможными и успехи в развитии России, и ее военные победы. Русская наука – замечательное культурное явление, достояние человечества.
Теперь наука – один из необходимых устоев России как цивилизации, без нее нам уже не сохраниться. Очень многие виды знания, которое добывают и хранят ученые России, нельзя купить за границей ни за какие деньги. За 90-е годы нашу науку почти задушили, но ее еще можно возродить. Однако начинается новый виток «реформы» с целью сломать культурный генотип русской науки и превратить ее в «маленький рентабельный бизнес».
Утрата сложившихся в России высшей школы и науки грозит глубокой деформацией общества и потерей культурной независимости с неопределенными перспективами.
11. Угроза деградации производственной системы и систем жизнеобеспечения
Реформа привела к спаду производства примерно вдвое (в машиностроении в 6 раз). Последние 8 лет (за исключением периода начавшегося в 2008 году нового кризиса) наблюдался прирост – в основном благодаря загрузке простаивающих мощностей. Но параллельно идет неумолимый процесс старения и выбытия основных фондов и мощностей при отсутствии инвестиций, достаточных для их капитального ремонта, восстановления и модернизации.
Вложения средств в последние двадцать лет несоизмеримы с масштабами провала. Латание дыр и чрезвычайные аварийные меры не компенсируют массивных процессов старения и деградации. Программы восстановления основных фондов и всей производственной ткани страны нет. Состояние многих систем близко к критическому, и в любой момент может начаться лавинообразный процесс отказов и аварий с тяжелыми последствиями.
Деградация систем жизнеобеспечения по своему типу это такой же процесс, как и разрушение производственной базы. Разница в том, что при остановке многих производств мы можем сколько-то времени протянуть за счет продажи нефти и газа, а при массовом отказе теплоснабжения замерзнем в первую же холодную зиму. А на грани такого отказа – целые блоки ЖКХ. За 90-е годы из ЖКХ изъяли амортизационные отчисления, не велся капитальный ремонт жилья, не перекладывались трубы водопровода и теплосетей. Попытка переложить эти расходы на население или местное самоуправление несостоятельны, привлечь в эту сферу частный капитал трудно из-за ее убыточности.