Улицы вокруг полны солдатами полевой жандармерии, полицаями, не раз в доме проводились обыски. Радиостанцию чудом удавалось спрятать. Во время сеанса связи во дворе дома всегда находилась Тала, племянница хозяйки.
— Если все спокойно, я что-нибудь напеваю. А увижу подозрительного человека — начинаю громко звать собаку. Девчата на чердаке сразу притаятся, — вспоминала позднее Наталья Пархоменко.
Как рада была она, как гордилась собой, когда на станцию или аэродром налетали наши самолеты. 28 февраля по наводке Марии Коренной было уничтожено 8 самолетов противника, 5 зенитных орудий, 10 автомашин, склады горючего и боеприпасов, много живой силы. Об этом подробно рассказывалось много лет спустя в районной газете, вырезку из которой не так давно прислали Марии Егоровне из Нового Буга красные следопыты.
Особенно частыми налеты стали весной. Готовилось наступление. А 8 марта 1944 года Новый Буг был освобожден конниками генерала И. А. Плиева. Весенняя распутица была такая сильная и дружная, что техника вязла в грязи, и только конница могла идти на прорыв.
Но до освобождения еще нужно было дожить, работать, ни на секунду не забывая об осторожности, принять связника, который через линию фронта доставил новый передатчик.
После освобождения Нового Буга войсками 3-го Украинского фронта разведчиц срочно отправили в разведотдел для отчета, а оттуда в школу, где предстояло готовиться к выполнению новых заданий.
В эти дни и вручили Марии Коренной и Анне Калачевой высокие награды за работу в Новом Буге — ордена Красного Знамени.
Даже в расположении школы разведчицам не разрешалось носить военную форму. Тем более фотографироваться. Но уж очень хотелось девчатам сняться на память. С новенькими орденами. При выполнении задания они очень сдружились, а военная судьба, да еще судьба разведчиц — переменчива: долго ли еще придется пробыть вместе?
— После войны, встретившись с нашим бывшим командиром и наставником майором Г. П. Липатовым, всегда таким строгим, но и очень добрым, — вспоминает Мария Егоровна, — я показала ему эту карточку. Какие мы с Аней на ней молодые, какие счастливые. В офицерской форме, с орденами. Майор (ему ничего не надо было объяснять) взял ее в руки, долго разглядывал. Видимо, вспоминал нашу военную юность, нас, его воспитанниц, живых и тех, кто не вернулся с задания. Может, вспомнил и о том, как была я потрясена, узнав о гибели Саши. А он сказал коротко: «Саша не был предателем». И как потом, познакомившись с моей мамой, до конца войны писал ей письма. Успокаивал, что со мной все в порядке, а весточек нет потому, что много работаю. Наверное, он писал не только моей маме…