Конечно, в их платоническом романе бывали паузы. Машка чуть не выскочила замуж за аргентинца, гениального до безобразия, а Витька прожил полгода с женщиной старше себя на десять лет, получил отставку ради более перспективного мужчины и долго ходил мрачный. Были и другие эпизоды. Когда же Машка вернулась домой — возглавить Центр дизайна, деньги на который отстегнул папа, они встретились и на радостях оказались наконец в постели.
Папа Древлянский вроде должен был помнить, с чьей подачи прицепился к проекту «Янус», но бизнес — такая штука, где вовремя проявившийся склероз может оказаться полезнее хорошей памяти.
Но когда над папиной лысой головой сгустились тучи, память с перепугу проснулась. Папа добровольно согласился, чтобы Машка вместе с Витькой Костомаровым поехала в Протасов.
Машка плохо представляла себе масштабы проекта и последствия краха. До сих пор жизнь ее баловала. Все к ней приходило вовремя и в наилучшей упаковке, включая Витьку, который был и неглуп, и активен, и даже просто хорош собой — высок, плечист, с темной, почти черной шевелюрой и синими, совершенно аквамариновыми глазами. Такие детали дизайнер Машка очень ценила.
Она помчалась с любимым в Протасов, словно на цивилизованный пикник туда, где ждет площадка для костра, выложенная камнями, а за кустом стоит финская кабинка с биоунитазом. Она взяла с собой карандаши и запас бумаги, а также фотоаппарат — надеясь обнаружить в Протасове образцы архитектуры восемнадцатого века. И пока Витька собирался в дорогу, она расспрашивала коридорных в гостинице, не уцелело ли поблизости старинных помещичьих усадеб с деревянными колоннами в стиле ампир. Классическая русская помещичья усадьба как раз понемногу входила в моду…
Слово — Марианне Евгеньевне Древлянской
— А когда этот тарарам кончится, мы обвенчаемся, — объявил Витька с такой убежденностью, что я бросилась к нему на шею.
Конечно, тарарам мог и затянуться. Неизвестно же, что это за пятно белого тумана и куда улетает брошенная туда консервная банка. Вот если бы в Новую Зеландию какого-нибудь далекого века! Тогда бы можно было закинуть туда лассо, или сеть, или…
— Трал, — подсказал Витька. — Не забивай себе голову всей этой ахинеей. До экспедиции еще очень далеко. Не будем тратить время на ерундистику.
Мы и не тратили. Я только успела удивиться — надо же, сколько он всего знает! Я бы до трала не додумалась.
Утром мы оделись по-походному и заправили джинсы в сапоги. Ему очень это идет — он высокий и длинноногий. Я хотела распустить волосы, но он заставил сделать кичку на затылке.