И я притворилась, будто меня потянуло в сон. Я положила голову на плечо Витьке и закрыла глаза. А они продолжали переговариваться вполголоса. Лешка вытащил на монитор следующий рулон из зеленой сетки, и они обсуждали вход и выход в городе Марсель, в каких-то особенно гнусных трущобах. Я дала себе слово никогда в жизни не ездить в Марсель, и действительно задремала.
«Газик» между тем, проделав по меньшей мере километров триста, свернул с шоссе, снизил скорость и покатил по большаку. Я сквозь дрему слышала голоса, иногда приподнимала ресницы и видела пейзажи. Потом оказалось, что мы едем лесом. Но это еще не были Семеновские болота, они начались только через два часа. Жерар Депардье остановил машину и разбудил нас с Витькой.
Первым делом мы устроили пикник. Время было обеденное, мужчины развели костер, пожарили колбаски, нарезали хлеб и вскипятили котелок воды. Никогда я не пила чай из котелка. Один раз в жизни попробовать, конечно, стоило, как нужно один раз в жизни попробовать какой-нибудь китайский суп из змей или японскую рыбу фугу.
Потом Жерар Депардье загнал «газик» в кусты, чтобы его было не разглядеть с дороги. Это был уже даже не большак, а именно лесная дорога, убитая до каменной твердости. Фоменко пообещал, что через полтора километра будет настоящее болото. Мы взяли с собой две большие спортивные сумки, видеокамеру, фотоаппараты, еще рюкзак с припасами и какой-то техникой. Я повязала платок, и экспедиция началась.
Сперва мы шли как попало, потом Фоменко выстроил всех гуськом, меня он поставил в середину. И несколько километров я молчала. Вся эта затея нравилась мне меньше и меньше. В голову полезла чушь. Как я ни старалась отключиться от псевдонаучного бормотания, но что-то в голове застряло. Я вспомнила стада кенгуру, объявившиеся в сороковом году в Англии, чуть ли не в Шервудском лесу. Эти звери не примерещились — их ловили и сдавали в зоопарки. Вдруг я поняла, что вполне может существовать дырка между Семеновскими болотами и африканскими джунглями, что сейчас из трясины вылезет маленькая и безмозглая зубастая головка на длинной лоснящейся шее. Прокол между Англией и Австралией стал для меня таким же очевидным, как для Лешки, Фоменко и Жерара Депардье, и точно так же я задумалась из которого же века эти кенгуру, из минувшего или из будущего?
Я и не думала, что ходьба в полном молчании, почти след в след, сперва так отупляет, потом вызывает совершенно неожиданные мысли и образы. Это можно было бы использовать — получив заказ, не пачкать бумагу и не воевать с компьютерной рисовалкой, а выехать за город и пойти по болотам. Наверняка что-то оригинальное образуется в голове, хотя бы потому, что видишь безымянные растения и слышишь безымянных птиц. Менять обстановку тупое и пошлое выражение, надо менять мир на такой, в котором ничего не знаешь, не понимаешь и рискуешь увязнуть в трясине…