— Погаси те, где население превышает десять тысяч, — Виттар разглядывал карту, пытаясь понять, что еще он упускает.
Королевские эмиссары первым делом займутся крупными городами, где и без того уже имеются стационарные гарнизоны. Но Мэб это предвидела бы, как и то, что вряд ли власти захотят проблем с детьми Камня и Железа. Нет, в крупном городе беспризорного пса посадили бы под замок, а затем передали бы своим. Там понимают, что перемены неизбежны…
Яркие точки осыпаются искрами.
— Теперь убери те, которые в пределах пятидесяти лиг от границы.
С одной стороны там накал эмоций выше, с другой — королевские полки его уравновешивают.
— А теперь те, что на побережье.
За отправкой кораблей наблюдают.
— И сами холмы… радиус дай миль десять.
Осталась широкая полоса. И городов — полторы сотни, меньше, чем было, но больше, чем можно прочесать.
— Я справлюсь, — упрямо повторил Крайт, вытягивая обе ладони к карте. Раненая рука слушалась с трудом, и Крайт несколько раз сжал и разжал пальцы, разгоняя кровь. Он начал раскачиваться, переваливаясь с ноги на ногу, пусть бы и смысла в этих движениях не было, но Крайт утверждал, что так ему легче сосредоточиться.
Мальчишка.
Но талантливый до безумия. И он такой не один. Вот только какой прок с таланта, если за спиной нет опоры рода? Один шанс — прибиться к чужому дому. И ведь прибивались, приживались как-то, подпитывая истоки родовых жил свежей кровью. Но сейчас чужаков особенно не любят.
Оттого и смотрят на Крайта искоса, а когда снисходят до того, чтобы заметить, дело заканчивается дракой. И бестолочь эта не понимает, что любая из них может последней оказаться. Его унижали. Калечили, наказывая за наглость, но оставляли в живых, понимая, перед кем придется отвечать за смерть. Только однажды кто-нибудь поддастся искушению.
Дичающих много.
Злых и зубастых — и того больше. А талантливых, чтобы по-настоящему, чтобы дар и умение — единицы.
Запереть его, что ли, пока не поумнеет?
Ладони Крайта скользили над картой, то расходясь, то смыкаясь над каменной грудой холмов, словно бы желая скрыть ее от глаз Виттара. И вновь размыкались, выворачивались, зачерпывая невидимые нити. Пальцы дергались, и уголки губ, причем левый полз вверх, а правый — опускался. Из носа ползла струйка крови, а заплывший глаз вдруг прорезался.
Виттар налил вина, добавил два куска сахара и щепоть корицы, размешал и нагрел.
И когда мальчишка — он действительно старался, выложившись до капли, не из страха, не из желания угодить, но потому, что мог — покачнулся и начал оседать, Виттар подхватил его.