— Мой род… сильный. Из Великих. Много денег. Земли. Я дам тебе дом. Райгрэ, — сказал Оден, ткнув себе пальцем в грудь, словно помимо его были еще кандидатуры.
Райгрэ… старший рода. Вожак. И если так, то он действительно способен дать и землю, и дом… и защиту.
— Нам все равно по пути, — на ту сторону одна дорога, но почему-то мне не хотелось давать обещаний. — Давай-ка тобой займемся?
Травы, вода и немного силы, которая меняет изначальные свойства. Я закрываю глаза, пытаясь сплести тончайшую сеть, это как кружево, только сложнее. С кружевом у меня никогда не выходило, и тут оно рвется, получается тяжелым, кривоватым, но какое уж есть.
В конце концов, я альв лишь наполовину.
Крайт все-таки был хорош.
Он поставил якорь именно там, где наметил: в полулиге от городка. И контуры для сети создал прочные, пусть бы и несколько иной формы, нежели принято.
— Меньше энергии уйдет. Тут ребра жесткости так поставлены, что он сам себя поддерживает, — Крайт потер лицо, которое выглядело уже почти нормально. А рука по-прежнему на привязи…
Бестолочь.
Виттар отбросил лишние мысли. Привычно осыпалась шелуха эмоций, уходила тяжесть, а тело наполнялось знакомой силой: рудная жила легко откликнулась на зов. Тяжелели руки. Неподъемной становилась голова. И сам мир вокруг выворачивался наизнанку. Глухо, медленно стучало сердце земли, и оставалось лишь направить энергию в рукава.
Одно за другим открывались окна. Чужие переходы отзывались болезненным дрожанием пространственных струн, но Виттар гасил откаты. Последним открылся пятый рукав.
— Вперед, — Аргейм знал, что делать.
Первая двойка. Сам Аргейм, который взял под уздцы коня Виттара — момент перехода вызвал приступ головокружения и легкую дезориентацию — и прикрытие арьергарда.
Другое место. Пустое.
Здесь не было плетения жил, и мир оттого ощущался мертвым. Несколько мгновений потребовалось, чтобы прийти в себя и стабилизировать жилу. Она была далеко и в то же время рядом, готовая подчиниться его воле, питающая пять лучей.
Контуры и вправду держались неплохо, что в перспективе давало выигрыш во времени.
И все-таки чужая земля, неуютная, пусть и отныне принадлежит она детям Камня и Железа.
Поле. Зелень пшеницы, которая только собирается выбросить колос. И тонкая размытая полоска леса на горизонте. Слева — городские стены, невысокие — давно уже не стены защищают города — и круглая дозорная башня с колоколом.
Грозный голос его летел по-над землей.
Крайт вертелся в седле, принюхиваясь.
Пахло землей. Навозом. Животными. Виттар привычно изолировал в сознании те запахи, которые его десятка принесла с собой.