Я слышала, будто каменные моллюски вкусны.
Вечером и проверим…
Раковины отламываются легко, достаточно просунуть лезвие ножа между дном и панцирем и чуть-чуть надавить. Хруст, правда, громкий, но мне не страшно быть услышанной.
К моему возвращению, Оден придремал. Впрочем, не открывая глаз, попросил:
— Все-таки не отходи.
— Не буду.
Я бы тоже погреться не отказалась. И теоретически, в чаше хватало места для двоих или даже троих, но… почему-то эта мысль показалась мне неудачной.
Две недели, нанизанные на золотую нить.
И с каждым днем она становится ярче. Если вначале Виттар убеждал себя, что принимает желаемое за действительное, то теперь сомнений не осталось: Оден был жив. И где бы он ни находился, ему становилось лучше. А значит, рано или поздно, но он выйдет на патруль ли, на заставу, к гарнизону или городу. Есть еще королевские ищейки… и объявленная награда…
И в сумме неплохие шансы спастись.
Нужно верить.
Ждать.
И найти себе занятие. Собственно поэтому Виттар и согласился на эту встречу.
Кагон из рода Темной Ртути соизволил прибыть вовремя. Он появился на пороге дома в сопровождении четырех со-родичей, которых взял скорее из желания подчеркнуть свой статус, нежели из недоверия к хозяину.
А вырядились… Виттар не без удивления разглядывал чеканные узоры на панцирях кирас, рукояти мечей, сияющие драгоценными камнями, и грозные с виду накладки-шипы на сапогах. Красиво. Но совершенно бесполезно.
— Рад приветствовать райгрэ Виттара! Пусть не иссякнут жилы, питающие род Красного Золота, — Кагон поклонился, но не слишком низко, всем видом демонстрируя, что лишь отдает дань обычаю, не более того.
— И я рад приветствовать тебя в моем доме. Между нашими родами нет вражды.
Впрочем, и мира тоже.
И странно, зачем Кагон столь яростно добивался встречи?
Или слухи дошли о новом законе?
Или другие слухи, которые были неизбежны, пусть бы и на сей раз не имели ничего общего с правдой?
Или дело в чем-то третьем?
Следует признать, что однажды Кагон уже попытался использовать Виттара. Ртуть хитра. И самонадеянна. Пожалуй, она выпуталась из войны с наименьшими потерями и теперь, верно, прикидывала, как распорядится удачей. Слышит ли Кагон, как скрипит камень и умирает железо, кормившее жилы Великих домов?
— Прошу. Твоих людей проводят в гостиную…
Благо, по прошествии этих двух недель гостиные дома если не вернули себе прежнее обличье, то хотя бы от пыли и пауков избавились.
Стекла вдруг вернули былую прозрачность. Скрипящие дверные петли излечились от скрипа. Засияли хрусталь и паркет, а на семейных портретах вновь можно было различить лица.