— Нужно хорошее место для засады, — сказал я вслух, думая о том, что делать дальше. Понемногу план начал формироваться в голове, но меня отвлек водитель:
— Вот здесь, товарищ капитан, отличное место для засады.
Бросив взгляд вперед, я понял, что водила предлагает действительно отличное место. Даже есть где машины спрятать. По крайней мере, с дороги их не будет видно. Приказав остановиться, открыв дверь и встав на подножку, осмотрелся. Ехавшая и так с небольшой скоростью машина, скрипнув тормозами, остановилась. Повернувшись к подошедшему Василькову, показал на два танка Т-26, подбитых рядом с дорогой.
Я велел осмотреть их на предмет возможной засады, как на нас, так и нами на немцев, при этом качнув головой в сторону, откуда мы приехали. Радостно улыбнувшись, сержант крикнул двоих бойцов и направился к танкам. Остальные внимательно наблюдали за дорогой. Место для засады действительно было отличным. Ровное поле, нигде не спрячешься. Два танка в ста метрах от дороги: один на вид целый, другой сгоревший. Судя по лежащей рядом с левой гусеницей башне, он взорвался от детонации боекомплекта. Еще и до леса почти полкилометра. В случае чего можно отойти туда.
Выбирая места для бойцов, где они залягут, я бросил взгляд вслед сержанту с бойцами, которые прошли уже половину расстояния, и тут же заорал:
— Все из машины!
Спрыгивая с подножки и укрываясь в небольшом, на полметра, кювете, слышал рядом топот бойцов и стук женских туфель. Мой приказ объяснялся просто: башня целого Т-26 медленно поворачивалась на нас.
Выглянув из кювета, я смотрел, как сержант с бойцами зигзагами бегут к танку. Неожиданно грохнул винтовочный выстрел — и один из бойцов упал. Васильков, понимая, что в немцев могут стрелять только свои, огня не открывал. Крича что-то на бегу, он достиг танка и, взбежав на броню, дал в небо короткую очередь. Привстав, я наблюдал, как сержант в открытый башенный люк что-то говорил сидящему внутри. Потом, повернувшись в нашу сторону, замахал руками, призывая. Второй боец, держа в руках винтовку Мосина, отобранную у кого-то позади танка, бегом направлялся к упавшему бойцу. Встав и велев бойцам усилить внимание за окружающей обстановкой, я отдал Вяткину свой бинокль и направился к танку.
Глядя на этих детей, одетых в форму учащихся артиллерийской спецшколы, — на вид им около шестнадцати-семнадцати лет — я думал, что вот именно такие характеры выиграли и победили в той войне, в которой я сейчас участвовал. Именно они защищали Москву, именно они воевали в бойне Сталинграда, именно они брали Рейхстаг. Глядя в эти глаза, я представлял себя на их месте. Смог бы я вот так, с одной винтовкой, пойти против вооруженного противника, с одним патроном, с танком без снарядов и без замка на орудии? Что-что, а характер у них есть. И я в лепешку расшибусь, но вывезу их за линию фронта, чтобы они доучились и били немцев, как встали плечом к плечу против моих бойцов. Вздохнув, я приказал: