Несмотря на полностью отдернутые шторы, льющегося из окна тускловатого света явно недоставало, и человек в серой разношенной форме с полковничьими погонами включил настольную лампу, спрятанную внутри дурацкого цветастого абажура, расшитого стилизованными изображениями птеродактилей – наследства, полученного вместе с кабинетом и должностью от предыдущего начальника Патрульной Службы. Большого любителя, кстати говоря, пошлой роскоши и завсегдатая немногочисленных еще, слава Создателю, светских салонов Метрополии. Ибо, как всю свою долгую военную карьеру считал нынешний хозяин кабинета оберст Франц Раус, время расслабляться еще не наступило. И наступит нескоро, в таком-то враждебном окружении! Особенно в свете последних событий. Увы, бедняга Клаус этого не понимал, слишком часто щупая девочек в известном заведении фрау Попперт вместо исполнения служебных обязанностей. В результате чего и схлопотал пулю промеж глаз от рук Самого… Эту жуткую сцену Раус не забудет, наверное, никогда. В том числе и потому что она была рассчитана оказать воздействие прежде всего именно на него, как следующего главу Патрульной Службы, призванного исправить ошибки прежнего, не оправдавшего доверия. Ведь можно было того и по-тихому расстрелять где-нибудь в подвале Рейхсканцелярии либо вообще отправить растрясти жирок в рядах штурмовиков, однако Канцлеру обязательно требовался воспитательный эффект. Поэтому прямо во время бессвязной речи несчастного оберста Готлиба, пытавшегося оправдаться в допущенных промахах, Старик, не вставая даже из-за стола, будничным голосом произнес: "Как мне надоели твои вечные отговорки, Клаус!" и тут же выстрелил из своего древнего, но ухоженного и прекрасно функционирующего «Вальтера» точно в переносицу бедняге. И ведь не дрогнула морщинистая, с обвисшей кожей, рука, несмотря на почти девяностолетний возраст и кучу болячек, включая едва наметившийся Паркинсон! А потом Канцлер медленно повернул голову в сторону Франца и скрипучим голосом выразил надежду, что пребывание того на новом посту не завершится подобным же образом. После такого «напутствия» даже настолько заслуженный и много чего повидавший за свое боевое прошлое офицер, как Раус, чувствовал себя в новом кресле не особенно уютно…
Франц тряхнул головой с коротко остриженными седыми волосами и, прогнав навевающие уныние воспоминания, продолжил рассматривать разложенные на столе фотографии. Да, противник рассчитал точно! Цеха завода по производству крупных паровых машин для дирижаблей, что называется, восстановлению не подлежат. Все разрушено до основания. Может быть удастся, после разборки завалов, отремонтировать некоторое вспомогательное оборудование, но крупные установки для литья котлов придется строить заново. В общем, в Управлении Работ это уже поняли, так как параллельно с разборкой завалов начали рядом разравнивать место для возведения нового цеха, с нуля. А вот вторая жертва неожиданной акции противника – дирижаблестроительный завод, пострадала заметно меньше. Обрушилась часть стапеля и сгорела оболочка строившейся боевой машины, но все оборудование можно восстановить. Со временем, конечно. И немалым. Однако, подобной прыти от врага никто не ожидал! Да, они применили новую тактику, новоявленный спаситель мира обучил крылатых дикарей правильно атаковать дирижабли, снабдил их взрывчаткой. Но после расстрела лентяя Клауса новое руководство Патрульной Службы во главе с хозяином кабинета быстро выработало способы противодействия, и потери воздушных кораблей почти прекратились. Казалось бы – что еще мог противопоставить враг? Однако тот сделал нестандартный ход! И одновременно оказался настолько недальновидным, что сам возглавил самоубийственный рейд на Метрополию. Хорошо хоть, здесь об этом никто не знал, а захватом остатков экипажа сбитого дирижабля руководил лично старый друг Георг, новый глава разведотдела, назначенный на данную должность после бездарной гибели этого ничтожества Фогеля, упустившего оказавшегося слишком уж шустрым русского. Которого теперь, после вторичного попадания в плен, можно использовать для своих целей… Кстати, огромные настенные часы, в точности скопированные с образца, висевшего в зале ожидания железнодорожной станции во время исторического Переноса, показывают уже пять ноль пять, а Георг все еще не явился для доклада…
