И он записывает на вырванной из блокнота страничке свой служебный телефон. Потом подробно расспрашивает Михаила, как выглядит Благой, и уходит вместе с Ильей Ильичом.
Когда дверь за ними захлопывается, Валентина спрашивает брата:
— Почему ты мне не рассказал об окровавленной рубашке?
— Я и милиции не собирался этого рассказывать…
— Так почему же рассказал?
— Сам не знаю… Показалось вдруг, что, увидев кровь на моей рубашке, они мне больше поверят…
Валентина смотрит на него таким взглядом, будто перед нею сумасшедший.
— Тебе обязательно нужно показаться психиатру!
— Покажи тогда меня еще и ветеринару.
— Глупо остришь. Да и не до острот сейчас… При чем тут ветеринар?
— Я от кого-то слыхал, будто в каждом мужчине живет зверь, кентавр.
— От Джеймса, конечно. Но ты ведь не мужчина еще…
— И не буду им, наверно, — тяжело вздыхает Михаил. — Я просто ничтожество и самый заурядный трусишка, однако не сумасшедший…
— Нет, ты настоящий сумасшедший! — злится Валентина. — Разве не может кровь на твоей рубашке оказаться одной группы с кровью той девушки? Чем ты тогда докажешь, что не участвовал в ее убийстве?
— Пусть будет что будет, — обреченно вздыхает Михаил. — И пусть уж лучше они меня посадят, чем Благой зарежет…
4. Эксперты прослушивают магнитную ленту
Капитан Черкесов давно уже выключил магнитофон, но никто из приглашенных экспертов не произносит ни слова. А эксперты тут необычные: специалисты по звукозаписи, два врача из бюро судебно-медицинской экспертизы, известный актер, кинорежиссер.
— Да-с, жуткую сценку вы нам продемонстрировали, — первым нарушает молчание актер. — И чертовски все натурально…
— Меня смущают реплики Ясенева, — включается в разговор режиссер. — Они, по-моему, из другой пьесы, если только все это можно назвать пьесой. У меня безошибочное чутье на этот счет. То, что произносит Ясенев, звучит в ином ключе, чем все остальное.
— Я бы этого не сказал, — возражает ему актер. — Его голос такой же хмельной, как и у всех остальных, и слова вполне соответствуют происходившему.
— А что скажут медики? — обращается капитан Черкесов к представителям судебной медицины.
Врачи пожимают плечами.
— Нам впервые приходится участвовать в такого рода экспертизе, — замечает один из них. — Что касается предсмертной агонии девушки, подлинность ее у меня лично не вызывает никаких сомнений.
— Но зачем им это? — недоуменно разводит руками актер. — Зачем им было записывать на пленку? Может быть, это какие-то садисты? Вы со мной не согласны, доктор? — обращается он к врачу, сидящему с ним рядом.
— Вполне возможно. Тот, кто записал все это на пленку, мог сделать это из садистских побуждений.