Смит улыбнулся бледной улыбкой.
— Всегда тебе рад, Джордж. Если меня не будет, ты можешь помочь с детьми и домашними делами, пока Сьюзан будет водить трактор. Чтобы была какая — то жизнь в этом старом доме.
— Я думал, ты не собираешься заниматься сельским хозяйством.
— Я речной гид, — сказал Смит, — лодочник. Ранчо, это то, что называется социальное страхование. Сьюзен хорошо разбирается в фермерстве, я не особенно. Как бы там ни было, я бы хотел побыть там несколько дней.
— Там тебя уже будут ждать.
— Всего несколько дней. Потом, возможно, я загружу одну из лодок и спущусь по реке, пока не найду тебя. Через несколько недель. Я привезу тебе арбузов и газет, чтобы ты прочел все о себе.
— Как насчет твоей другой жены?
— У меня три жены, — с гордостью сказал Смит.
— Что с ними?
Смит задумался.
— Сьюзен — единственная, кого я хочу видеть, — он посмотрел на восток, где светало, — надо прятаться, Джордж, и поспать. Наши друзья скоро примутся нас искать.
— Я до чертиков проголодался.
— Мы оба, Джородж, но надо прятаться.
— Если бы был какой-нибудь способ увести этих ребят из лагеря. Чем-то отвлечь хоть на несколько минут, пробраться туда и вырыть тайник…
— Давай отдохнем, Джордж, а потом подумаем об этом. Дождемся дождя.
Они прошли пятьсот ярдов назад в темноту Финз, ступая по скалам, не оставляя следов, и легли под глубоким карнизом, укрытым обломками камня, найти это место можно только подойдя вплотную. Урча и бормоча, с болью в желудках, слабые от недостатка пищи, с сухими от жажды глотками они пытались заснуть, и через некоторое время им удалось задремать, полуспя, полубодрствуя, вздрагивая от кошмаров, постанывая.
Далеко над плато, в трех тысячах футов сверху, молний освещала пинии, и раскаты грома прокатывались через каньоны, сквозь облака, врываясь в тяжелую тишину сумрачного рассвета. Несколько капель упал на скалу возле их убежища, оставив темные следы, которые быстро исчезли, испарившись в сухой воздух. Смит, скорчившийся на боку, забылся глубоким сном.
Хейдьюк размышлял, мечтал и не мог уснуть. Слишком устал, чтобы спать. Слишком голоден, зол, возбужден и напуган, чтобы спать. Ему показалось, что осталось только одно препятствие между ним и зимой и осенью в пустыне внизу в Мейз, там, где он в конце концов потеряется, забудется навсегда, станет настоящим хищником, чья жизнь направлена на выживание и ничего больше, ничего кроме ясной, трудной и яркой игры. Весь этот мир, думал, или, скорее, мечтал он, конечный мир мяса, крови, огня, воды, скал, дерева, солнца, ветра, неба, ночи, холода, рассвета, тепла, жизни. Эти короткие, грубоватые и непреодолимые слова символизировали для него почти все, что, как ему казалось, он потерял. Хотя, наверное, нет. И одиночество. Одиночество? Неужели это все, чего он должен бояться? Но оставалось еще одно препятствие: вражеский лагерь в Лизард Рок, на месте его тайника.