— И я была когда-то почти девственной—, - сказала она.
— Ты знала, что другие энергетические компании и те же государственные агентства планируют кое-что еще хуже в зоне Вайоминг-Монтана? Открытые разработки еще масштабнее тех, что опустошили Аппалачи? Ты думала когда-нибудь о ядерном оружии? Реакторах для воспроизводства ядерного топлива? О стронции, плутонии? Ты знала, что нефтяные компании готовятся распотрошить огромные территории в Юте и Колорадо в поисках нефти в нефтеносных глинистых сланцах? Тебе известно, что творят в наших лесах крупные лесозаготовительные компании? Что творят с нашими реками и ручьями Инженерный корпус и Бюро мелиорации? Лесничие и егеря — с нашими дикими животными? Ты понимаешь, что творят застройщики с теми открытыми просторами, что еще пока сохранились свободными? Ты знаешь, что Альбукерк — Санта Фе — Таос скоро станут одним огромным обнаженным городом? И Таксон — Феникс? Сиэттл — Портленд? Сан-Диего — Санта Барбара? Майами — Сан-Августин? Балтимор — Бостон? Форт Ворт…
— Они пока еще далеко от тебя, — сказала она. — Не паникуй, Док.
— Паникуй? Царство Пана? Пан поднимется снова, моя дорогая. Великий славный бог Пан.
— Ницше сказал — Бог мертв.
— Я говорю про Пана. Моего Бога.
— Бог мертв.
— Мой Бог жив и здоров. Жаль мне твоего.
— Мне надоело, — сказала она. — Скажи что-нибудь интересное.
— Как насчет путешествия по реке?
— По какой?
— Вниз по той самой реке, через Божье Ущелье на резиновой лодке с красивым волосатым потным проводником, который уже ждет тебя — не дождется!
Бонни пожала плечами. — Так чего же мы ждем?
5. Заговор «Деревянных Башмаков»
На пляже околачивался этот тип.
Жутко бородатый, плотный, приземистый, злобного вида, с машиной, полной опасного оружия: этот тип. Ничего не делал; ничего не говорил; глазел.
Они его игнорировали. Второй проводник — помощник Смита не явился. Вообще не явился. Смит оснащал и готовил его лодку сам, жуя вяленое мясо. Он послал свою подругу на пикапе в Пейдж забрать пассажиров, прилетавших нынче утром.
Этот тип все наблюдал. (Когда вся работа будет сделана, наверняка попросит какой-нибудь работы).
Рейс 96 опаздывал, как обычно. Наконец он вынырнул из-за тучи, пророкотал над головой, накренился, развернулся и приземлился против ветра на жестко очерченной взлетно-посадочной полосе аэропорта Пейдж. С одного конца ее ограничивала высоковольтная линия электропередач, с другого — трехсотфутовая скала. Сам аэроплан был двухмоторный, с реактивными двигателями, совершенно антикварного вида; возможно, он был построен еще в 1929 году (год краха); с тех пор, похоже, его несколько раз перекрашивали, как старый автомобиль, слегка подкрашенный для продажи со стоянки на углу. Недавно кто-то покрыл его одним толстым слоем желтой краски, которой не удалось, однако, полностью скрыть предыдущий зеленый слой. За круглыми стеклянными иллюминаторами по его бокам видны были белые лица пассажиров: они таращились, крестились, их губы двигались. Самолет свернул с посадочной полосы, направляясь к крытой бетонной площадке. Двигатели дымили, рычали и выбрасывали снопы искр, однако их мощности хватило все же, чтобы дотянуть самолет почти до самой зоны посадки-высадки пассажиров. Здесь двигатели заглохли, и самолет остановился. Диспетчер полетов, билетный кассир, менеджер и носильщик аэропорта Пейдж вытащил защитные вкладыши из ушей и спустился со своей открытой диспетчерской вышки, застегивая ширинку.