— Так, хорошо. Перчатки, каски, кусачки, сигналы, Теперь: сироп Karo, по четыре кварты каждому. Спички. Фонари — поосторожнее с ними: держите свет поближе к месту работы, не размахивайте ими, выключайте, когда будете перемещаться. Может, нам разработать легкие сигналы? Нет, позже. Вода. Немножко. Молоток, отвертка, зубило — так, у меня есть. Что еще?
— Мы готовы, — сказал Смит. — Давайте двигать.
Они взвалили на плечи рюкзаки. Рюкзак Хейдьюка с большей частью инструментов весил вдвое больше, чем чей-либо другой. Его это не беспокоило. Смит шел первым сквозь сгущающиеся закатные сумерки. Остальные двигались вслед за ним гуськом, Хейдьюк замыкал шествие. Ни следов, ни тропинки. Смит выбрал наиболее экономичный маршрут среди низкорослых деревьев, вокруг штыковидных листьев юкки и очень волосатой колючей груши, через небольшие песчаные наносы пониже гребня горного хребта. Он старался, насколько возможно, вести их по камням, чтобы не оставлять следов.
На юг вели их звезды, на юг вел вечерний бриз, к восходящему Скорпиону, раскинувшему четырнадцать галактических миров через все южное небо. Совы ухали в карликовом лесу. Саботажники им отвечали.
Смит обошел муравейник, огромный симметричный песчаный город, окруженный зоной, лишенной какой бы то ни было растительности. Купольный дом муравьев-жнецов. Смит двигался вокруг него, Бонни за ним, но Док наткнулся прямо на муравейник, разворошив его. Большие красные муравьи засуетились, выясняя причину неприятности; один из них укусил Дока за икру. Он остановился, повернулся и снес верхушку муравейника несколькими сильными пинками.
— Вот так я опровергаю Р. Бакминстера Фуллера, — прорычал он. — Так я опровергаю Паоло Солери, Б. Ф. Скиннера и покойного Уолтера Гропиуса.
— Насколько спокойным он был? — спросил Смит.
— Док ненавидит муравьев, — объяснила Бонни. — И они ненавидят его.
— Муравейник, — сказал Док, — это знак, символ и симптом того, из-за чего мы все здесь ковыляем в сумерках, подобно многим другим недотепам. Я хочу сказать, что это — модель того микрокосма, против которого мы должны найти способ противостояния и предотвращения. Муравейник, подобно пенному грибу Фуллера, является признаком социальной болезни. Муравейники изобилуют там, где преобладает перевыпас скота. Пластмассовый купол следует за чумой безудержного индустриализма, воплощает технологическую тиранию и обнажает реальное качество наших жизней, которое тонет в глубинах обратной пропорциональной зависимости от Валового Национального Продукта. Конец мини-лекции доктора Сарвиса.