Трудно вообразить, чтобы, скажем, юный олень сам заскочил в логово льва и живым вырвался на волю, а ничтожному просителю сплошь и рядом это удается, но если не шкуру, то что-то же оставляет он в лапах более сильного хищника? И даже если и удается ему получить желанное „да" вместо „нет", то за те же две-три минуты, что находится проситель в кабинете большого начальника, с него успеет сойти семь потов, а выйдет он из этого логова постаревший лет на десять с землистым, как у покойника, лицом. Вот потому-то настоящие начальники, которые находятся на своем месте, всегда имеют цветущий вид и глаза, которые так и посверкивают плотоядным блеском. Нет, не только страхом или местью своих подчиненных питаются начальники. Думаю, что скоро какой-нибудь исследователь подробно объяснит, почему так любят люди быть начальниками и почему Андрей Андреевич Повалихин так любил отказывать женихам своей дочери!..
Поначалу их беседа сложилась, как показалось молодому историку, очень удачно. Андрей Андреевич довольно благожелательно покивал головой, выслушав о любви Недобежкина к его единственной дочери, даже несколько раз ободряюще улыбнулся ему, но потом их диалог принял совершенно неожиданный оборот. Как это произошло, аспирант совершенно не понял. Он, сам того не подозревая, дал Валиному отцу ужасный повод заподозрить его в низких мотивах своего сватовства.
— Молодой человек! Стыдитесь! — загремел Андрей Андреевич, предварительно испепелив его несколькими презрительными взглядами. — Вы вскружили голову моей дочери, даже моя жена не разглядела ваших истинных намерений.
Неужели у современной молодежи не осталось никаких идеалов? Неужели вы все превратились в пошлых стяжателей, которые интересуются только машинами, дачами, квартирами, видеомагнитофонами, возможностью получать свободно конвертируемую валюту? Неужели только это вам нужно, чтобы покупать красивые кожаные куртки и, как венец всех устремлений, предел ваших мещанских вкусов, у вас у всех одна заветная мечта — купить „мерседес"? Я не понимаю, почему нужно делать предложение Вале Повалихиной, разве Лена Грязнова менее достойна любви, менее достойна иметь жениха, скажем, такого молодого и перспективного аспиранта, как вы?
Аркадий Михайлович, как громом пораженный, слушал эту обличительную речь, не имея никакой возможности вставить хотя бы слово в свое оправдание и не понимая, чем она вызвана.
— Да! Почему вы не объяснились в любви Лене Грязновой? Разве она менее красива, чем Валя Повалихина? Вот, я подсчитал, моей дочери, девятнадцатилетней девчонке, у ко торой нет никаких особых достоинств, кроме внешности, за три года с шестнадцати лет сделали уже двадцать шесть предложений выйти замуж. Это ад для родителей — сознавать, что так измельчала, опошлилась нынешняя молодежь. Я думал, нашелся скромный молодой человек, который просто дружит с моей дочерью, который, понимая, как больно родителям, что их дочь рассматривают только как богатую невесту, будет иметь деликатность не поднимать этого больного для души пожилого отца вопроса. Неужели мне, чтобы устроить счастье своей дочери, нужно переехать в однокомнатную квартиру, сжечь яхты, разбить машину, спалить свою дачу, дачу жены, пойти работать в дворники и лишь тогда быть уверенным, что мою дочь любят ради нее самой, а не ради этой мишуры, ради этих дачных бревен и автомобильных железок? Боже, до чего мы дожили! Да я скорее отрублю себе руку, чем отдам руку своей дочери кому-нибудь из современных женихов. Не надейтесь! Я открыл своей дочери глаза на ваши истинные намерения! Вам она не нужна! Андрей Андреевич схватился за сердце.