– За два червонца кому Витька бумаги продал? Пятерку прибавить у кого Витька просил?
Шаринец упал на пол, пополз, обхватил ноги Василия Ивановича, забился в истерике:
– Простите, простите, не убивайте…
Василий Иванович оттолкнул его сапогом:
– Выкладывай!
– Человек один попросил, – всхлипывая начал Шаринец.
– Сопли подбери!
Шаринец шмыгнул носом.
– Человек ключи дал…
– Что за человек?
– В нашем доме живет… Валентин Валентинович зовут… Навроцкий – фамилия…
– Куда портфель дел?
– Витьке на чердак подбросил… Он велел, Валентиныч.
– Нам почему не рассказал?
– Думал… Дело верное, думал…
– Нас зачем подвел?
Шаринец опять пополз по полу, обхватил ноги Василия Ивановича.
– Простите… простите… не думал… не знал… не убивайте!
– Встань!
Шаринец еще сильнее обхватил его ноги, боялся оторваться от них, точно, в том, что держится за ноги Василия Ивановича, видел свое спасение.
Кукольник и Жоржик оттащили Шаринца, подняли, но не выпускали из рук – Шаринец валился на пол, то ли нарочно, то ли не мог стоять на ногах от страха.
– Так вот слушай, – сказал Василий Иванович. – Завтра пойдешь в Рахмановский переулок, на биржу труда, встанешь на учет. Будешь работать, куда пошлют, от работы не смей отказываться. И гривенника нигде не посмей взять, понял? Никакого дела чтобы не было за тобой. Не ходи ни на рынок, ни сюда, в «Гротеск», не появляйся. Придет время, сам позову. Если заберут тебя по этому делу, все вали на Витьку, понял?
Шаринец слушал его с открытым ртом, не веря, что ему оставляют жизнь.
– Дошло до тебя или нет?
– Дошло, дошлет все понял… – выдавил из себя Шаринец.
Василий Иванович повернулся к Серенькому, выхватил из рук карты:
– А ты, гусь! Расселся!
Серенький поднялся и так же, как Шаринец, молча стоял перед Василием Ивановичем.
– Этот – сопля! А ты? Зачем с ним пошел? Кто позволил?
Серенький молчал.
– Тоже здесь больше не появляйся, забудь! Позову, когда надо.
Василий Иванович вынул из кармана пиджака пакет, протянул Серенькому:
– Поедете на «Девятнадцатую версту», знаешь к кому. Передай старухе, пусть спрячет… В дачу войдет Серенький, а ты, Шаринец, на стреме, поняли?
– Понял, понял, – лепетал Шаринец, все еще не веря тому, что его помиловали.
Серенький молчал.
Василий Иванович уставился на него тяжелым взглядом.
– А ты чего молчишь или чего недопонял?
– Все понял…
– Поняли, так идите, и сюда чтобы не сметь! Позовем, когда надо! – Василий Иванович кивнул на дверь: – Идите!
Они сошли на платформе «Девятнадцатая верста» и пошли к лесу – медленно, так, чтобы дачники с сумками ушли вперед.
Лес был хорошо знаком Серенькому, он уверенно шел по его тропинкам. Впереди засветилась полянка. Не доходя до нее, Серенький присел на поваленное дерево.